Загрузка...
О героической когорте декабристов всегда предпочитали писать в положительном ключе. Не сомневаясь в личном мужестве каждого из них, рассмотрим с психопатологической точки зрения особенности их характера.
Кондратий Федорович Рылеев рос пылким и тщеславным подростком. Нередко он даже вину товарищей принимал на себя и сознавался в чужих проступках. Чаще, впрочем, сам становился зачинщиком каверз против учителей. Одаренный стихотворным талантом, Рылеев писал на всех сатиры и пасквили, быстро расходившиеся по рукам. Во время службы в Дрездене он так настроил против себя «все русское общество» города, что выведенные из терпения его представители обратились к князю Репнину с просьбой избавить их от злого насмешника. В нетрезвом состоянии Рылеев делался многоречивым, начинал «витийствовать», декламировать крамольные для своего времени стихотворения; «а иногда, увлекшись спором, выходил из себя и делался несносным, потому что ни с чьим мнением никогда не хотел согласиться». Он неоднократно заявлял: «Для меня решительно все равно, какою бы смертью ни умереть, хотя бы быть повешенным; но знаю и твердо убежден, что имя мое займет в истории несколько страниц!»2
Личность Рылеева напоминает Михаила Лермонтова. Если отбросить чрезмерную политизированность и несравненно меньшую поэтическую одаренность Рылеева, то останется весьма схожее психопатическое «ядро личности»: та же неудовлетворенность всем и всеми, то же недоброе отношение к окружающим, та же убежденность в своей особой избранности, то же подсознательное, а зачастую и вполне осознанное стремление к самонаказанию и к его крайнему выражению — смерти. Можно даже сказать, что Рылеев и Лермонтов постоянно «напрашивались» на наказание: дуэль с государственной машиной или дуэли с частными лицами — разница, в сущности, невелика: и в первом, и во втором случаях смертельный исход весьма вероятен.
Одним из учредителей «Союза спасения» и «Союза благоденствия» был подполковник Михаил Сергеевич Лунин. …В то время в Петербурге почти не было поединка, в котором бы он не принимал участия, несколько раз был ранен». Когда не с кем было драться, Лунин подходил к какому-либо незнакомому офицеру и говорил: «Милостивый государь! Вы сказали…» — «Милостивый государь, я вам ничего не говорил». — «Как, вы, значит, утверждаете, что я солгал? Я прошу мне это доказать путем обмена пулями…» Шли драться, причем Лунин обычно стрелял в воздух — зато противники, случалось, попадали, «так что тело Лунина было похоже на решето».
Тонкие его остроты отличались смелостью, но это ему, как и его бесчисленные дуэли, сходило с рук. Лунин служил в кавалергардском полку, но колоссальные долги заставили его покинуть службу и уехать за границу. М. И. Пыляев пишет, что эксцентричность Лунина во время его военной службы доходила до абсурда: однажды он побился об заклад, что проскачет нагим по Петербургу, — и выиграл пари3. Товарищи Лунина отмечали еще одну характерную черту его психопатической личности. Они утверждали, «будто в опасностях разного рода Лунин находил такое наслаждение, что полагал безопасность более для себя гибельной»4. Человек, страдающий психопатией, редко может удовлетворить свое стремление к доминированию в социально приемлемой форме. А если он к тому же истерик, то, не имея возможности в максимальной степени привлекать к себе внимание, видоизменяет свое истерическое влечение в «негативную пассионарность», которая может быть как уголовно-преступной, так и мятежной по своему внешнему выражению. Подобная инверсия с одинаковой частотой порождает или преступника, или революционера. Психологический механизм становления Лунина как революционера-декабриста был именно таким.
Еще один из организаторов восстания, Павел Иванович Пестель, казненный вместе с Рылеевым 5, представлял другой тип психопатического расстройства личности: классический фанатик, «холодный, замкнутый и волевой человек». Будучи обрусевшим немцем, он превратился в ярого русофила, что отразилось в его странном плане переустройства государства. После захвата власти столицу России планировалось перенести в Нижний Новгород, который, в свою очередь, следовало переименовать во Владимир. Два миллиона евреев он намеревался переселить в Палестину, а остальные народы насильно русифицировать. На планах Пестеля лежит очевидный отпечаток его психопатологической личности с аутистическим мышлением и беспощадным фанатизмом. Кстати, именно Пестель, которого единомышленники совсем недаром называли русским Робеспьером, в случае победы декабристов должен был стать диктатором. Какие потрясения тогда ожидали бы Россию?
К декабристам примыкали личности и третьего, но тоже психопатического типа, такие как Вильгельм Карлович Кюхельбекер. В самые разные периоды жизни у Кюхли преобладала одна-единственная черта — незрелость личности, то, что психиатры называют психическим инфантилизмом. В данном случае можно думать о дисгармоническом инфантилизме в структуре эмоционально-неустойчивого расстройства личности. Воображение у Кюхельбекера явно преобладало над логикой, всем бросалась в глаза его неуравновешенность и неспособность управлять своим поведением.
Неудачная служебная карьера в результате постоянных «недоразумений». Неудачная революционная деятельность в результате безоглядного вступления в тайное общество и последующего детски-испуганного поведения на допросах. Неудачная женитьба в результате подсознательного поиска матери в жене, которой он по-детски «боится противоречить и беспрестанно просит посредничества». Привыкнуть к суровым условиям ссылки в Сибири, как это получилось у других декабристов, Кюхельбекер не смог и до конца жизни оставался «нищ, неумел, болен»6.
Вот такими психопатическими личностями представляются в глазах специалиста наиболее известные участники декабрьского восстания 1825 г.! И, как легко может догадаться читатель, не только этого восстания…
1 Луначарский А.В. Социологические и патологические факторы в истории искусства // Избранные статьи по эстетике. М.: Искусство, 1975. С. 189.
2 Косовский А.И. Воспоминания // Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. М., 1980. С. 36–37.
3 Пыляев М.И. Замечательные чудаки и оригинал. М., 1898. С. 169.
4 Строев В. Лунин. М., 1914 // РБС. Т. 10. С. 742.
5 Фелькнер А.И. Предчувствие Рылеева о своей судьбе // Писатели-декабристы в воспоминаниях современников. М., 1980. Т. 2. С. 23.
6 Друзья Пушкина. Переписка. Воспоминания. Дневники: В 2 т. / Сост. В.В. Кунин. М.: Правда, 1984. Т. 1. С. 235.
