Загрузка...
Блаженный бродяжка
Страсть к музыке Микалоюс Чюрленис унаследовал от отца, но от него же ему достались и странности характера. Отец, сельский органист, был по натуре романтик и фантазер, принадлежал к тому типу людей, который более благополучные современники обыкновенно называют «странными чудаками». С молодости он любил подолгу пропадать в лесу, где не столько охотился, сколько «бродяжничал в блаженном одиночестве». Его «походы… иногда продолжались по несколько дней, и только желание оправдаться в глазах других заставляло его иной раз приносить домой зайчонка, лису или утку». Однажды отец, продав принадлежавший ему участок леса, отправился в настоящее путешествие: «Просто так – на свет поглядеть», оставив жену с трехлетним ребенком. И вернулся только через год.
С четырех лет Микалоюс безошибочно играл «по слуху», а в одиннадцать уже пытался сочинять небольшие композиции. Так как семья жила в курортном месте Друскининкай, то дачники из Варшавы и Петербурга с удовольствием слушали игру маленького вундеркинда.
Талантов, как и странностей, юному дарованию было не занимать. Стремясь объять необъятное, он «изобрел» свой алфавит. Позже на некоторых его картинах появятся знаки этой загадочной письменности. Есть сведения, что он «обладал еще и особым даром, проявляемым в опытах по гипнозу и телепатии (от лечения зубной боли прикосновением руки до внушения на значительном расстоянии)».
Но уже в дневниках того периода он записывал: «…счастлив не буду, иначе быть не может. Я слишком легко раним, слишком близко все принимаю к сердцу, чужих людей не люблю и боюсь их, жить среди них не умею».
С 1901 года, когда до окончания его столь недолгой жизни оставалось всего десять лет, «мы видим, как резко, как будто влекомый чьей-то властной решительностью, начинает он меняться – почти каждые два последующих года Чюрленис другой». В 1902 году он голодает и питается одной растительной пищей, но не столько из-за вегетарианских воззрений, сколько из-за отсутствия денег. В 1904 году, по воспоминаниям знакомой актрисы Чюрлениса, «можно сделать вывод, что Чюрленис уже тогда страдал от душевных расстройств и отдавал себе в этом отчет».
О раннем начале психического расстройства художника свидетельствует следующий факт. Его ближайшие родственники впоследствии не возражали, когда одна из самых первых картин Чюрлениса «Тишина» стала приводиться в отечественных учебниках психиатрии как пример иллюзии или галлюцинации психически больного человека. Приведем эту выдержку из учебника видного советского психиатра Василия Гиляровского: «…черты шизофренической психики можно увидеть на картинах художника… Чурляниса, страдавшего шизофренией и отразившего в своих произведениях многое от болезни».
Разноцветные гаммы
Точный диагноз психического расстройства художника и музыканта остается открытым вопросом для дискуссий. Внешне клиническая картина напоминала шизофренический процесс. Причем в среде литовской художественной интеллигенции говорилось как о чем-то общеизвестном, что «сумасшествие Чюрлениса имеет своим происхождением сифилис».
Современные психиатры также затрудняются точно квалифицировать диагноз Чюрлениса. Известно, что в период психотических состояний он созерцал какие-то картины, пребывал в состоянии экстаза, когда весь мир был наполнен чудесной музыкой. Он испытывал ощущение «высшей гармонии» со своеобразным чувством слияния основных семи тонов музыки и семи цветов спектра. Чюрленис воспринимал звуки музыкальной октавы в цвете. Подобным «цветным слухом» обладали некоторые композиторы – Николай Римский-Корсаков, Александр Скрябин. Трудно отрешиться от мысли, что многие живописные произведения Чюрлениса практически являлись изображением музыки. Эти картины «сонатного цикла» художник так и называл: «Аллегро», «Скерцо», «Анданте» и т. д.
Осенью 1908 года в Петербурге прошла выставка, для участия в которой Чюрленис был приглашен русским поэтом и устроителем художественных выставок Сергеем Маковским. Так литовский художник вошел в объединение «Мир искусства».
С одной стороны, жизнь в лишениях и постоянные мысли о собственной неудачливости не могли не отразиться на его настроении. Художник так говорил о своей нелегкой судьбе: «Похож я на птицу, придавленную деревом». С другой стороны, волнообразное течение заболевания в гипоманиакальных состояниях приносило свои плоды.
«Если бы ты знала, какая радость работать упорно, бешено, без передышки, почти до потери сознания, забыв все», писал в это время Чюрленис своей жене. Он интенсивно занимался живописью, а музыка оставалась отодвинутой вглубь сознания. Но иногда, может быть, неожиданно для него самого, появлялись на свет музыкальные произведения: разом, одну за другой он сочинял то пять, то семь прелюдий буквально за несколько дней. «“Сочиняет” – слово не вполне подходящее, точнее сказать – “успевает записать” прелюды, но очень часто ростки его музыки на бумаге не оставались. Но этот творческий взлет летних месяцев 1909 года был последним», – вспоминает современник одаренного художника-музыканта.
В декабре 1909 года творец все чаще совершает неадекватные поступки. Так, например, он заказывает роскошные подарки жене, которые нечем оплатить. И с особенным увлечением продолжает заниматься живописью. «В узкой полутемной комнате, полуголодный и одинокий, среди крика соседских детей и запахов кухни, он дает волю своей фантазии. Мольберта нет. Он прикрепляет бумагу кнопками к стене. Краски купить не на что. Он подбирает с полу даже крошечные кусочки пастели…
Его современник художник Мстислав Добужинский1 отмечает – Чюрленис в тяжелейшем состоянии. Дальше события развиваются стремительно: «В Петербург вызвали жену художника, которая отвезла его домой – в Друскининкай. Но и оттуда, с помощью друзей, его вскоре отправили дальше – под Варшаву, в Пустельницкую больницу для душевнобольных. Он заперт в палате. О творчестве не может быть и речи».
1Добужинский М. В. (1875–1957 годы) – русский художник.
По иронии судьбы именно в это время имя Чюрлениса начинает приобретать известность: одни восхищаются его работами, другие не понимают их, третьи негодуют или осмеивают. Музыканты считали его живописцем, а художники – музыкантом. Чюрленис мог бы им ответить словами Бетховена, узнавшего, что публике не понравился его новый квартет: «Он понравится им потом». Но психических сил для такого заявления у него уже не оставалось.
Однажды вечером художник ушел из лечебницы, где находился, в лес в одной больничной одежде, предварительно написав несколько строк жене. Простудился и заболел пневмонией. Потом последовало кровоизлияние в мозг и быстрая смерть.
В советские времена слава долго добиралась до Чюрлениса. О нем если и упоминали, то сопровождали текст такими эпитетами, как «декадент», «буржуазный националист» и «мистик». В годовщину его столетия наконец-то была проведена выставка в Третьяковской галерее, за границей картины Чюрлениса впервые были выставлены только в 1979 году. С этого же времени гениального представителя северного модерна признали «официальным гением».
Абстрактный шифр шизофрении
Каким образом отразилось на живописном творчестве психическое расстройство Чюрлениса? В его картинах «можно найти и “клинопись”, и письмена собственного изобретения (шифрованный “алфавит Чюрлениса”). Пережив тяжкую депрессию, он упоминает об отлетевшей “птице тьмы”. И в собственную подпись ввел графический знак птицы… Чюрленис принадлежал к породе художников по внутренней необходимости, для которых слова недостаточно емки. Может быть, в его случае недостаточными оказались также звуки и краски, отдельно взятые. Он предельно насыщал картины, не успевая освобождаться от образов, чувств, идей, и дорого заплатил за гениальность своего мозга».
Чюрленис сделал «попытку отойти от “предметности” и дать на холсте отвлеченную, абстрактную симфонию красок, линий и форм. В этом смысле Чурленис должен считаться предвозвестником и пионером абстрактной живописи».
Творец создал около 300 произведений в духе модерна и ар-нуво, сочетающих влияние символизма с элементами народного декоративно-прикладного искусства, стремясь к синтезу искусств – музыки и живописи. Несмотря на то, что творчество Чюрлениса стоит в стороне от известных течений в живописи, педантичные искусствоведы определили ему место между символизмом и абстракционизмом.
В патографических материалах много данных, свидетельствующих о том, что Чюрленис страдал шизофренией. Оказала ли психическая болезнь положительное влияние на творчество? Безусловно, да! Оригинальность и необычность картин Чюрлениса признается всеми авторами. Мышление больного шизофренией характеризуется своей нестандартностью, что известно каждому врачу-клиницисту.
Психопатологический анализ
Михаил Кутанин, профессор психиатрии Саратовского университета, 1926 год: «Мы полагаем, что знаменитые, редкие по своей композиции картины Чюрляниса созданы также силой психического заболевания. Его творчество, по словам биографов, достигает максимальной интенсивности в 1908 году… На последней посмертной выставке произведений Чурляниса были те, что нашли возможным сказать: “Достаточно увидеть эти картины, чтобы понять, что, уже создавая их, он был психически болен”. Сказки Чурляниса, написанные темперой с примесью пастели, – подлинное волшебство. Перед нами уже не схемы и не ребусы, не географические построения музыканта, а видения художника, в психике которого вечно звучат странные жуткие мелодии. “Сказки” Чурляниса – галлюцинации, прозрения по ту сторону реальных предметов, реальной природы. Они поражают не сказочным вымыслом, а своей иррациональностью… В последний год своей жизни, увлекаясь графикой, Чурлянис пробовал сочетанием различных комбинаций вихреобразных спиралей и кружков создать реальные образы предметов. Но и раньше его картины были проникнуты символами, в коих часто фигурировали сферы, эллипс и круг, мистические и религиозные мотивы. Его сказка, “фантазия”, “буря”, “рай”, “кладбище” и “сонаты” – все это довольно рельефно отражало, как нам кажется, шизоидный, а позднее паранойяльный склад его психики».
Эфемерные шедевры
К великому сожалению, литовский гений мало заботился о долговечности своих работ, а лишь пытался выразить невыразимое. Видимо, в этом сказался его недостаточный профессионализм как художника. И оригинальные картины обречены на постепенную гибель: «плохо закрепленные краски пастели, слабая темпера осыпались, затирались, картины портились при перевозках, после выставок их, бывало, складывали где-то в сарае. Во время Первой мировой войны… часть из них заплесневела».
