Загрузка...
Первая книга о Зигмунде Фрейде была написана еще при его жизни одним из его учеников Фрицем Виттельсом, а к началу ХХI века один список таких сочинений занял бы несколько увесистых томов.
Одно из наиболее интересных — глава из книги Дэвида Бриза «Семь мужчин, кто правит миром из могилы», в которой Фрейд представлен наряду с такими титанами мысли, как Маркс, Дарвин и Эйнштейн. Справедливости ради стоит отметить, что могила упомянута автором для красного словца. Ибо могилы Фрейда не существует!
Погребальная урна с его прахом находится в крематории Голдерс Грин в Лондоне, куда даже не каждый коренной лондонец найдет дорогу. Куда же прийти поклонникам великого мыслителя, чтобы почтить его память? Наверное, к памятнику? Не может же не быть памятника такому выдающемуся человеку! Конечно, памятник есть. И не один. К какому же идти? Нелегкий вопрос. Тем более что памятники (как и музеи) то появляются, то исчезают, причем в самых, казалось бы, неожиданных местах.
МОНУМЕНТ — НЕПОСЕДА
Резонно предположить, что памятник установлен на родине ученого. Однако и с родиной вышла незадача. Фрейд почти всю жизнь прожил в Вене, и австрийцы с гордостью считают его своим соотечественником — до перехода на единую европейскую валюту его портрет красовался на австрийской пятидесятишиллинговой банкноте. В современной Вене можно найти и довольно скромный памятник, примостившийся в одном из скверов.
Однако родился Фрейд не в Австрии, а в Австро-Венгрии — могущественной центрально-европейской империи, которая после Первой мировой раскололась на несколько независимых государств. Родной город ученого Фрейберг ныне под исконным названием Пршибор принадлежит Чехии. Так что основателя психоанализа с некоторых пор и чехи с гордостью числят своим земляком. Правда, на капитальный памятник этой гордости не хватило.
На рубеже веков было задумано установить памятник в центре Праги близ знаменитой Староместской площади. Правда, на площади с менее благозвучным историческим названием — Козья площадка. В конкурсе проектов победил оригинальный эскиз скульптора Михала Габриела. Задуманная мастером скульптура должна была изображать ученого сидящим за столом, причем на столе стоит следующий стол, а мотив изображения повторяется неоднократно. Скульптурный письменный стол копирует форму Староместской площади.
Автор композиции отметил, что его вдохновили фотографии Фрейда, работающего за письменным столом, на котором стоял целый ряд старинных статуэток. Однако блестящему проекту оказалось не суждено воплотиться в бронзе. Общественное мнение воспротивилось установке монумента под тем предлогом, что памятник Фрейду в Чехии можно поставить где угодно, но вряд ли в Праге, где он никогда не бывал. А на Козьей площадке — если и ставить памятник, то… козе! Так и поступили.
Однако и Фрейду в чешской столице нашлось место. Но совершенно невообразимое! Скульптурное изваяние ученого висит на вытянутой руке на металлической балке над улицей Гусовой. Автор композиции — знаменитый арт-хулиган Давид Черны. Его произведение не памятник психоаналитику, а своего рода социально-политический манифест, символизирующий отрыв интеллигенции от народа.
Не искушенных в современном искусстве «шедевр» повергает в оторопь. Нередки обращения в полицию с призывом спасти «висельника». Так или иначе, в данном случае памятник получился очень символичный. Он пробуждает всю палитру чувств — от восторга до негодования, — которую вот уже более ста лет вызывают личность Фрейда и его учение.
ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН
Уроженец Пршибора Фрейд удостоился памятника и в родном городке. Правда, гораздо менее выразительного. Это каменная стела с лицевым портретом ученого. Но это не главная достопримечательность провинциального моравского городка. В городе до сего дня сохранился дом, в котором 6 мая 1856 года в полседьмого вечера появился на свет будущий «отец сексуальной революции».
В письме от 25 октября 1931 г. мэру Пршибора, где Фрейд благодарил за открытие мемориальной доски на его родном доме, он вспоминал о годах своего раннего детства: «Глубоко во мне все еще живет счастливый ребенок из Фрейберга, первенец молодой матери, получивший свои первые неизгладимые впечатления от земли и воздуха тех мест».
Семья, в которой он появился на свет, словно специально была создана как иллюстрация к психоаналитической доктрине. Его отец Якоб Фрейд был уже немолод (ему было за сорок) и имел двух взрослых сыновей от первого брака. Его первая жена умерла. Вторая жена Амалия стала матерью Зигмунда. Она была более чем вдвое моложе своего мужа и души не чаяла в своем первенце, «золотом Зиги». Взаимную нежную привязанность мать и сын пронесли через всю жизнь (Амалия Фрейд умерла в возрасте 95 лет). Они еще могли себе это позволить. Ведь о существовании эдипова комплекса еще долго никто не догадывался!
Самыми ранними воспоминаниями первенца Амалии были искры, летающие над узкой лестницей в доме кузнеца Заджика, где квартировала семья Фрейд. Восемь месяцев спустя после рождения Зигмунда Амалия снова забеременела, и в октябре 1857 года у нее родился второй сын, Юлиус. Зигмунд ревновал мать к нему, и смерть Юлиуса полгода спустя вызвала в нем раскаяние, которое постоянно проявлялось впоследствии в его снах.
В этом отношении детство Фрейда было необычным: он утверждал, будто помнит о нем больше, чем большинство людей. Возможно ли это? Доказать справедливость этого утверждения невозможно, как и большинства догматов психоанализа. Так или иначе, в письме своему другу доктору Вильгельму Флиссу от 1897 г.
Фрейд признает наличие злобных желаний в отношении своего соперника Юлиуса и добавляет, что исполнение этих желаний в связи с его смертью возбудило упреки в собственный адрес — склонность, которая не покидала его с тех пор. В том же письме он рассказывает, как между двумя и двумя с половиной годами было разбужено его либидо по отношению к матери, когда он однажды застал ее обнаженной.
Детская сексуальность занимает центральное место в теории Фрейда, и поэтому исследователи стремятся найти ее следы в его собственной биографии. Весьма вероятно, что он видел, как его родители занимаются сексом в их тесном жилище. Фрейд, впрочем, никогда не упоминал об этом, но, как психоаналитик, очень интересовался «первичной сценой» — фантазией, которую младенец выстраивает вокруг занятий взрослых в постели.
В биографии Фрейда, написанной его верным учеником Э. Джонсом фигурирует эпизод подглядывания маленького Зигмунда за родителями. Упоминается также, какой гнев это вызвало у отца. Легко понять, насколько был напуган малыш этим гневом. Так что впоследствии выдумывать пресловутый эдипов комплекс ему не было никакой нужды. Уж по крайней мере в данном случае для возникновения этого комплекса имелись все основания.
МАМЕНЬКИН СЫНОК
В возрасте двух лет Зигмунд все еще мочился в постель, и строгий отец, а не снисходительная мать, ругал его за это. Именно из подобных переживаний в нем зародилось убеждение в том, что обычно отец представляет в глазах сына принципы отказа, ограничения, принуждения и авторитета. Отец олицетворял принцип реальности, в то время как мать — принцип удовольствия. Джонс тем не менее настаивает, что Якоб Фрейд был «добрым, любящим и терпимым человеком». А вот менее лояльные исследователи приходят к совсем иным выводам.
Голландский психолог П. Де Врийс, проанализировав около 300 писем Фрейда к доктору Флиссу, пришла к выводу, что маленький Зигмунд, весьма вероятно, подвергался сексуальным посягательствам со стороны отца.
После смерти отца в 1896 г. Фрейд начал свой самоанализ. Он объяснял его необходимость тем, что сам себе диагностировал «невротическую истерию», по причине которой часто страдал «истерическими головными болями». В чем же виделась ему психогенная природа этой боли? В письме Флиссу от 8 февраля 1897 г. Фрейд описывает аналогичные симптомы у одной пациентки. Ощущение давления в висках и темени он связывал со «сценами, где с целью действий во рту фиксируется голова».
Характерно, что следующий абзац письма посвящен отцу, умершему несколько недель назад. В письме читаем буквально следующее: «К сожалению, мой отец был одним из извращенцев и стал причиной истерии моего брата и некоторых младших сестер».
Незадолго до этого в письме от 11 января 1897 г. Фрейд четко сформулировал, что он понимает под словом «извращенец» — отец, который совершает сексуальные действия над своими детьми. Ничего себе семейка!
Во Фрейберге Зигмунд прожил недолго. Коммерческие начинания Якоба Фрейда успеха не имели, что поставило семью на грань финансового краха. К тому же процветавший в Моравии антисемитизм заставлял задуматься о перемене места жительства. В октябре 1859 года семья покинула Фрейберг и после нескольких месяцев, проведенных в Лейпциге, наконец обустроилась в Вене. Этому городу и суждено было впоследствии стать цитаделью психоанализа.
В родной городок Фрейд лишь однажды ненадолго наведался в юности. Здесь он повидался со своим ровесником и бывшим соседом по фамилии Флюсс, познакомился с его сестрой. Впоследствии Фрейд однажды обмолвился, что впервые влюбился в шестнадцатилетнем возрасте. Гизелла Флюсс надменно отвергла любовь будущего светила, чем, возможно, способствовала вытеснению его грешных мыслей в подсознание. Механизм вытеснения будет детально описан Фрейдом тридцать лет спустя.
КУШЕТКА ИЗ БРОНЗЫ
В современном Пршиборе Фрейда чтут как главную местную знаменитость. Здесь можно отведать эксклюзивный деликатес — шоколадную сигару «Порок Фрейда» (как известно, мэтр был заядлым курильщиком и продолжал дымить сигарами, даже страдая раком гортани). Гостям города предложат экзотическую травяную настойку «Пршиборская Фрейдовка», якобы стимулирующую сексуальное влечение.
Можно даже вообразить себя пациентом великого доктора, лежа на его знаменитой кушетке. Точнее, ее бронзовой копии, установленной перед входом в мемориальный дом-музей. Это самый новый из всех музеев Фрейда, открытый лишь в 2006 году. Многократно реконструированный дом мало похож на тот, в котором родился ученый. Эклектичная экспозиция, собранная с миру по нитке, не включает ни одного подлинного предмета, принадлежавшего Фрейду. Посетителям музея остается лишь напрячь воображение.
На это рассчитана и экскурсия, которую через наушники якобы ведет сам Фрейд. Его «рассказ» — это фиктивная личная история ученого, который на склоне лет возвращается в родные места и вспоминает о самых ярких моментах своей жизни и научной карьеры. Ощущение комической абсурдности подкрепляет выставка работ чешского карикатуриста Владимира Йиранека, вплетающаяся в музейную экспозицию.
Несмотря на скромный масштаб провинциального музея, его основателям удалось воссоздать здесь особую, «фрейдовскую» атмосферу. Конечно, для полноты ощущений хотелось бы прикоснуться не к бронзовой копии, а к настоящей фрейдовской кушетке. Тем более что до Вены, где вел приемы доктор Фрейд, по европейским меркам от Пршибора рукой подать. Но не будем торопиться. В Вену мы еще успеем. К тому же и там не настоящая кушетка, а копия. Где же настоящая? Об этом — в следующем номере…
