Загрузка...
По университетскому коридору бодрой походкой движется преподаватель Петров. Вдруг один из студентов делает озабоченное лицо и спрашивает: «Петр Петрович, вы хорошо себя чувствуете? Вы как будто побледнели». Вскоре еще два студента и коллега также выражают беспокойство его самочувствием.
Внушенная болезнь
Дойдя до кафедры, Петр Петрович буквально падает на стул и интересуется, нет ли у кого из коллег «чего-нибудь от сердца». А потом просит вызвать скорую помощь. Врач прибывает быстро и, к счастью, не обнаруживает в здоровье Петра Петровича никаких серьезных отклонений, рекомендуя ему пару дней отдыха.
Описанная ситуация станет яснее, если раскрыть «секрет фокуса». Некий молодой преподаватель (который уже не молод, но которому до сих пор стыдно за этот поступок), читая студентам психологического факультета спецкурс о методах психологического воздействия, сформулировал весьма спорное утверждение. Он сказал что-то вроде: «Свободной воли не существует. Точнее, действительно свободный и сознательный выбор мы совершаем в очень узком диапазоне решений. В подавляющем большинстве случаев наши поступки и решения обусловлены внешними воздействиями (намеренными или случайными)».
Нашлись студенты, которым не понравилась эта идея. Один из сомневающихся сказал: «Невозможно заставить человека сделать что-либо, что расходится с его самостью – самоощущением, самопониманием, самочувствием!» После этой фразы буквально «на коленке» был придуман эксперимент: «А давайте попробуем убедить Петра Петровича (известного отменным здоровьем и оптимизмом), что он плохо себя чувствует!» Для этого решили подстроить три – четыре «случайные встречи» с людьми, которые якобы подмечали признаки плохого самочувствия у Петра Петровича и сообщали ему об этом.
Никто и предположить не мог, что Петр Петрович окажется настолько внушаем и что невинный «эксперимент» приведет к вызову скорой помощи. Разумеется, «испытуемому» потом обо всем рассказали (и после этого он почти месяц не общался с коллегой, организовавшим подобный «эксперимент»). Тем не менее эксперимент в какой-то мере подтвердил то, что взрослого, сознательного и высокоинтеллектуального человека можно заставить принять решение (намеренно на него воздействуя), которое он будет считать выбором, сделанным по собственной воле.
Если копнуть глубже, то этот незатейливый эксперимент имеет отношение к вечному философскому вопросу: обладает ли человек свободой воли, или нет?
Что воля, что неволя…
Решений у этой проблемы столько, сколько существует философских школ и направлений. Но гораздо интереснее, как эта самая проблема свободной (или несвободной) воли проявляется в нашей повседневной жизни.
С одной стороны, если я обладаю полной свободой воли, то я «сам себе режиссер» и вообще подобен всемогущему богу! Я могу сделать свою жизнь такой, как мне захочется («Да будет воля моя!»). Но при этом вся полнота ответственности за последствия моих решений, жизненных выборов и поступков – тоже на мне. И если быть честным перед собой, то в моих промахах и неудачах мне некого винить, кроме самого себя.
И тут возникает парадокс: если я понимаю, что в собственных неудачах виноват только я сам, то получается, что мои свободные выборы были неверны? Свобода-то у меня есть, но распоряжаться ей я не умею? И зачем тогда она мне вообще нужна?
Если вы думаете, что эти вопросы слишком абстрактны, вы ошибаетесь. Это понял еще Эрих Фромм, написавший «Бегство от свободы» (а также другие представители франкфуртской школы) и подметивший характерный тренд: чем более либеральным становится общество, тем больше тех, кто боится свободы, замещая ее разного рода суррогатами (вроде «свободы потребления»).
Принимая установку «я обладаю свободой воли», человек одновременно сталкивается с экзистенциальным чувством вины. Эта экзистенциальная вина будет возникать всякий раз, как только человек будет предавать свою свободу (отказываясь от нее или замещая суррогатом) или использовать ее неоптимальным образом (совершая неудачный выбор/поступок).
Альтернативой экзистенциальной вине можно считать самореализацию и самоактуализацию (в том смысле, как это понимал основатель гуманистической психологии Абрахам Маслоу).
С другой стороны, если я не обладаю свободой воли, как тогда вообще жить: ставить цели, делать выбор, принимать решения? Любая религия (или религиозно-философская система) утверждает, что нет никакой воли, кроме воли Бога или иных высших сил. Воля отрицается абсолютно (как, например, в индуизме/буддизме, где постулируется тотальная предопределенность) или частично. Например, в православии человек наделен свободой выбора, но сам этот выбор в мировоззренческой перспективе очень ограничен: человек может отказаться от своей воли и жить, следуя воле Божьей, либо впадает в «самовластье» и его воля становится всего лишь инструментом реализации его греховных страстей.
Высшая власть
В любом случае получается, что по сравнению с «высшей волей» человеческая воля ничтожно мала и вообще ошибочна. Именно поэтому во все мировые религии в явном или косвенном виде включена идея «изначальной вины», которую должен чувствовать всякий, кто не следует «высшей воле».
Заслуга религии в том, что в ее рамках возникли первые психотехники, связанные с преодолением/снижением интенсивности чувства вины (исповедь, покаяние и др.). Религия повинна в другом – в легитимизации многочисленных «проводников высшей воли», и в первую очередь – мирской власти. Любой правитель объявлялся «помазанником Божьим». И каждый, кто подвергал сомнению решения и действия правителя, должен был испытывать чувство вины.
Вина перед теми, кто «имеет право», лежит в основе социального конформизма. Чем более тоталитарным является общество, чем более авторитарный лидер его возглавляет, тем более непогрешимыми считаются его решения.
Все остальные обязаны эти решения беспрекословно исполнять. «Всю ответственность беру на себя!» – эту часто произносимую «вождями» перед своими последователями фразу можно понимать как: «Не думайте! Откажитесь от собственного осознанного выбора! Выполняйте только мою волю!»
В сформированное тоталитарное сознание буквально «вшит» механизм делегирования ответственности и вины. Как в позитивном смысле («Пусть наверху решают, им там виднее»), так и в негативном (как стремление искать и находить виноватых «во всем плохом» рядом с собой, но только не в самом себе).
Навязанная вина
В житейском смысле отказ от собственной свободной воли выглядит примерно так: пассивный обыватель, мечтающей о «добром начальнике», «твердой руке во власти», обвиняющий во всех своих жизненных неудачах какую-нибудь стереотипную группу («олигархи», «чиновники»). Жизненные цели и способы их достижения определяются конформизмом («чтобы как у всех / не хуже, чем у остальных»).
Парадокс вины в данном случае заключается в том, что ее фактически нет! Если у меня нет собственной свободной воли, то какой с меня спрос? Спрашивайте с тех, у кого этой самой воли/ответственности больше!
(Сбой возникает только тогда, когда власти предержащие назначают виноватым… вас! Любой тоталитарный правитель периодически так делает; это часть стратегии, подтверждающей его правоту и правомочность. Причем повод для обвинений может быть найден самый формальный и ничтожный.) В итоге получается, что вины за мной никакой нет, но тревога о том, что «вдруг найдется», не отпускает…
Независимо от того, принимает ли человек идею свободы воли (и ответственность за свою жизнь), или нет, он в любом случае будет сталкиваться с чувством вины. Причины этого чувства могут быть разными, последствия также.
Как мне кажется, самая опасная вина – делегированная, спроецированная на окружающих (уж слишком долго человечество увлечено «охотой на ведьм»). Взятая на себя вина может быть конструктивной, если преодолевается через самоактуализацию. Но вина становится токсичной, если не стимулирует нас быть более свободными и делает рабами тех, кто «лучше знает, как правильно».
