Вроде бы связь между возможностью выбора и свободой очевидна. Если у нас всего один вариант, то ни о какой свободе не может быть и речи, два варианта – это уже что-то, но о настоящей свободе можно говорить лишь тогда, когда вариантов выбора действительно много. Но может ли возникнуть такая ситуация, когда возможностей будет слишком много? Возможно ли, что то гигантское многообразие выбора, которое нас окружает, приводит лишь к тому, что мы становимся все более несвободными?
Традиционное общество потому-то и называлось традиционным, что многие вещи там просто не ставились под вопрос.
Вот что говорит Барри Шварц, автор книги «Парадокс выбора»:
«Было время, когда считалось само собой разумеющимся, что практически каждый вступал в брак и заводил детей так скоро, как мог. Единственный настоящий выбор был с кем, а не когда и не что делать после этого. Сегодня мы вольны в своем выборе… Жениться ли мне, или нет? Сейчас или отложить на потом? Завести ли мне детей, или сначала сделать карьеру? Современные технологии позволяют нам работать каждую минуту, каждый день в любом месте на нашей планете. Эта невероятная свобода выбора места работы означает, что мы снова, снова и снова должны решать – работать или не работать. Мы можем пойти посмотреть, как наши дети играют в футбол, в то время как сотовый телефон у нас в одном кармане, а коммуникатор в другом, ну а ноутбук, скорее всего, на коленях. И даже если они все выключены, каждую минуту мы спрашиваем себя: “Должен ли я ответить на этот телефонный звонок и это письмо?” И даже если ответ на все эти вопросы “Нет”, все это наверняка делает восприятие детской футбольной игры иным, нежели оно могло бы быть».
В современном мире количество больших (на какое предложение работы согласиться) и маленьких (какой из пятнадцати сортов консервированной кукурузы взять для салата) выборов, с которыми мы сталкиваемся каждый день, столь огромно, что мы, по словам автора книги «Искусство выбора» Шины Айенгар, просто захлебываемся в нем.
Первая проблема – альтернативная стоимость
Это все, что мы могли бы получить, вместо того, что у нас есть на самом деле. И ключевое слово здесь, конечно же, «все». Например, у вас две недели отпуска и вы можете либо сплавать на байдарках с друзьями, съездить к родственникам, которых сто лет не видели, в Европу – гулять по музеям-площадям либо в Турцию – загорать у бассейна. Допустим, вы остановились на последнем. И вот в какой-то момент, наблюдая из шезлонга за приезжей семьей, вы вдруг думаете, что ведь сейчас вы могли бы быть окружены таким же искренним семейным теплом вместо этого вежливого, но безразличного сервиса. В бассейне вы задумываетесь о безграничных речных просторах, от которых вы отказались ради того, чтоб торчать в этом искусственном оазисе, а обводя взглядом поднадоевший за несколько дней отель, – о бесчисленных достопримечательностях Европы.
Ваше решение отнюдь не плохо. Иначе сейчас бы вы, потягивая затекшую от долгого сидения в лодке спину, мечтали о том, как хорошо бы было две недели просто лежать на солнышке, а кто-то приносил бы вам коктейли.
Это – проклятие альтернативной стоимости. Чем больше вариантов у вас было – тем больше будет ситуаций, когда выбранный вами объект хоть в чем-то уступает хоть одному из тех, от которых вы отказались.
Платье, которое вы в конце концов купили, хорошо на вас сидит. Но у другого был пояс с такой стильной пряжкой. А у этого пояса нет вообще! Теперь вы уже не думаете о том, почему вы все же предпочли это (у того была идиотская расцветка). Вы размышляете лишь о его достоинствах (пряжке). И чем больше вы об этом думаете, тем больше отравляете себе радость от покупки.
Вторая проблема – завышенные ожидания
Нам очень легко вообразить идеальный объект (гораздо труднее его создать или найти). А потому, если вы ищете мужчину, который бы был богат как Дональд Трамп, выглядел как Джонни Депп, готовил как Андрей Макаревич и соображал как Борис Бурда, то не нужно быть гадалкой, чтоб предсказать вам одиночество.
Получается, что любой сделанный нами выбор с гораздо большей вероятностью обернется разочарованием, чем радостью. Неудивительно, что при таком раскладе мы стараемся всячески избегать ситуаций, в которых нам приходится делать выбор.
Получается парадоксальная вещь: после какого-то, специфического для каждой конкретной ситуации и каждого конкретного человека, количества потенциальных возможностей дополнительные варианты не дают нам большей свободы, а, наоборот, парализуют нас. Из 25 вариантов гораздо сложнее выбрать, чем из 5, а из 50 выбрать так сложно, что мы предпочитаем по возможности не выбирать вообще или отложить этот выбор на завтра. А потом еще на завтра. И еще.
ЛИШНЕЕ – ВЫЧЕРКИВАЕМ!
Уменьшайте количество вариантов
Когда Proctor&Gamble отказалась от 26 разновидностей шампуня Head&Shoulders в пользу 15, их суммарные продажи выросли на 10%.
Конкретизируйте
Человек должен очень четко понимать, чем конкретно отличаются друг от друга предложенные варианты.
Разбивайте на категории
Гораздо проще сделать выбор из 6 базовых категорий, а потом в его рамках среди 5–6 вариантов, чем перебирать список из 30.
Подробнее: Шварц Б. «Совершая выбор».
ВАЖНЫЕ АКЦЕНТЫ
Задайте рамки
Ограничьте себя в возможностях. Например, выбирая обувь, пройдитесь только по пяти магазинам.
Определитесь, чего вы хотите
Выделите для себя основные требования, которым должен удовлетворять окончательный вариант, и обращайте внимание только на них. Не давайте обилию маловажных деталей («а еще он не тонет в молоке») забивать вам голову.
Уходя – не оглядывайтесь
Как только вы приняли решение, выкиньте все отвергнутые варианты из головы.
Подробнее: Айенгар Щ. «Предоставляя выбор».
СТРАТЕГИИ ИЗБЕГАНИЯ
Возможно, то, что я говорю, пока не кажется вам логичным. Ведь чем больше вариантов есть вообще, тем больше вероятность, что среди них окажется тот, который нам подойдет. Да, конечно, среди такого разнообразия мы можем ошибиться и выбрать неподходящий. Но шанс выбрать неподходящий гораздо выше, если подходящего вообще нет среди вариантов. Фокус тут в том, что остаться с неудачным раскладом на руках, конечно, не очень приятно. Но попросту ужасно, если этот расклад вы сдали себе сами. Мы готовы скрепя сердце примириться с судьбой, но нам вдвойне мучительно знать, что не суровый рок подвел нас под монастырь, а наша собственная глупость. А потому мы бережем себя не столько от негативных следствий неправильного выбора, сколько от того, чтоб самому вдруг не оказаться виновником своих несчастий. Для этого у нас есть несколько способов.
Во-первых, можно специально загнать себя в ситуацию ограниченного выбора.
Например, казалось бы, зачем смотреть кино по телевизору, если практически любой фильм можно скачать в Интернете и посмотреть в любое удобное вам время, да еще и без рекламы Но в том-то и дело, что сто тысяч вариантов того, что посмотреть вечерком, вгонят в ступор любого, а какие-то сорок каналов, по тридцати из которых ничего интересного не показывают вообще, – это уже вполне выбираемое количество. И к тому же, если в первом случае напоролся на фигню – сам виноват, обидно, а во втором – ну что с нашего телевидения взять-то?!
Во-вторых, можно дотянуть ситуацию до той стадии, когда выбора уже не остается.
Например, если на выполнение проекта у нас есть месяц, то тут масса вариантов: потратить неделю и сделать тяп-ляп или потратить три и сделать супер. Или любой из промежуточных. Но если затягивать до тех пор, пока не останется неделя до дедлайна, то выбирать уже ничего не нужно – тратишь на проект все оставшееся время и делаешь как успеешь.
В-третьих, можно дождаться, когда мир решит за тебя.
Например, уволиться с работы человек не может – а вдруг же не устроится никуда, а как попал под сокращение – аж выдохнул; через месяц уже на зарплате в два раза выше. Еще можно «передать полномочия», например продавцу-консультанту, а потом, если модель не понравится, с чистой совестью сказать: «Вот гад, фигню впарил! Ну да, им бы только продать». Все эти стратегии бессознательные, а потом – далеко не самые оптимальные. И часто последствия этих стратегий обходятся нам дороже, чем те сложности выбора, от которых они нас избавляют.
НЕОБРАТИМОСТЬ
Еще одно следствие стресса, связанного с боязнью совершить неправильный выбор, – страх перед необратимыми ситуациями. Что понятно: ведь если вдруг оказалось, что я совершил неправильный выбор, то лучше же иметь возможность откатить обратно и перевыбрать, чем не иметь такой возможности. Очевидно, что да. Однако же эксперименты показывают, что нет.
Вот эксперимент, который Дэниел Гилберт провел в Гарварде. Он организовал курс фотографии для студентов. В конце курса каждый участник должен был выбрать два самых лучших снимка из всех, которые он сделал за время обучения. После этого он получал на руки два высококачественных принта с этими фотографиями, один из них он мог оставить себе, а второй должен был отдать организаторам курса. У эксперимента было два варианта. В первом случае студентам говорили, что выбор, который они сейчас сделают, – окончательный, а во втором – что если вдруг в течение следующих четырех дней они передумают, то в любой момент могут прийти и поменять один принт на другой. Через неделю выяснилось, что те студенты, у которых не было возможности изменить выбор, были в восторге от оставшейся у них фотографии. Те же, у которых была возможность переиграть, – извели себя сомнениями и были уже не слишком-то довольны своим снимком.
Но, конечно, когда студентам следующей группы, набранной на этот курс, дали возможность выбрать, хотят ли они, чтоб решение, какой из снимков они оставят себе, было окончательным, или же они хотят получить несколько дней на возможность передумать, – две трети группы предпочли второй вариант. Таким образом, наш страх перед каким бы то ни было выбором вкупе с незыблемой верой в то, что чем больше у нас возможностей, тем лучше, приводит к тому, что мы становимся просто одержимы «коллекционированием» возможностей, большинство из которых мы никогда не используем.
ГОНКА ЗА ВОЗМОЖНОСТЯМИ
Жил да был узник в тесной темнице с сырыми стенами и очень хотел выбраться на волю. Не спал ночами, ворочался на своем узком тюремном ложе, пытаясь измыслить способ побега, но не нашел ни одного. В отчаянии ударял кулаком в стену, поворачивался на другой бок и снова перебирал бесконечные варианты – и снова не находил. Но, к счастью, снаружи о нем кто-то помнил, и, как водится в таких историях, однажды исхитрился передать напильник в батоне. Узник был счастлив. Теперь он может ночью подпиливать прутья на маленьком окошке под потолком, а днем незаметно расковырять потихоньку щель между камнями, чтоб в нужный момент можно было поставить ногу и оттолкнуться. Теперь он знал, как выбраться на волю! Узник спрятал напильник под матрас и с тех пор стал спать спокойно.
«Мы упорно держимся за то, что нам знакомо, даже если это прутья нашей собственной клетки», – писал Джон Ле Карре.
Между молотом и наковальней стресса от безвыходной ситуации и боязни ошибиться единственное спокойное место – это, конечно же, знакомая клетка. Но только дверь должна быть открыта, чтоб мы могли выйти. Не прямо сейчас, конечно, но когда захотим.
- Например, может быть, на вашей книжной полке больше книг, чем вы способны прочесть за следующие двадцать лет?
- Или вы скачиваете в несколько раз больше фильмов, чем успеваете смотреть?
- Собираете симпатичные узоры на тот случай, когда выйдете на пенсию и научитесь наконец вязать?
- У вас есть одежда, которую вы еще ни разу не надевали, но купили для случая, который может быть вдруг когда-нибудь, если повезет?
- Список «Обязательно нужно успеть в жизни», из которого вы ничего не вычеркивали последние несколько лет?
- Платье, которое, может быть, снова войдет в моду?
- Загранпаспорт уже пора менять, а вы так ни разу никуда и не съездили?
Вы, возможно, сейчас улыбаетесь, а я вот знаю женщину, которая работает по первому образованию, а параллельно получает уже четвертое, чтоб, когда она бросит наконец опостылевшую работу, ей было куда податься.
Наши возможности – это наш спасательный жилет, и мы предпочитаем по мере сил вообще не попадать в ситуации, в которых им пришлось бы воспользоваться. Но если вдруг дверь начинает закрываться, мы впадаем в лихорадочное состояние. Последние летние деньки – надо успеть хоть куда-то съездить, хотя все лето сидели дома и ничего. Последний день распродажи – надо успеть купить хоть одну кофту, да и пойдем хоть на коньках покатаемся, а то послезавтра, сказали, снег растает! Мы не сильно хотим использовать все эти возможности, но мы очень боимся их потерять.
Это две стороны одной медали:
- мы весьма неохотно делаем выбор в ситуации, когда альтернативная стоимость стоит у нас перед глазами,
- и охотно хватаемся за возможности, у которых вроде бы нет альтернативной стоимости, поскольку мы ничего не теряем, а всего лишь на время откладываем.
Если я не возьму срочный заказ на выходные, то вполне очевидно, что я теряю, с другой стороны, если я возьму его – то вроде бы я не теряю ничего. Если бы эта возможность не возникла, то я, конечно, провел бы это время с семьей, но семья-то никуда за неделю не денется, с тем же успехом я смогу провести с ней и следующие выходные. А если в следующие выходные вдруг возникнет встреча выпускников, которую тоже, по очевидным причинам, отложить нельзя – то в послеследующие.
Вместо того чтоб посвящать время более важным вещам и откладывать или отказываться от менее важных, мы откладываем то, что можно отложить, и отдаемся тому, что нельзя, – вне зависимости от важности.
То, что можно отложить, откладывается постоянно, а поскольку в наш век бесконечных возможностей всегда будет что-то, что отложить никак нельзя, то «долгий ящик» неизбежно превращается в саркофаг. Пока мы не отдаем себе отчета в том, что слово «отложить» – всего лишь эвфемизм для слова «отказаться» и что любой выбор имеет альтернативную стоимость – мы обречены оставаться в этой петле.
Выбор – это отказ от того, что тебе хочется, ради того, что тебе хочется больше, – писал автор книги «Мирный воин» Дэн Миллман. По-моему, невозможно сказать лучше. Обладание возможностями – лишь предпосылка свободы. Это потенциальная энергия, которая становится кинетической, лишь когда мы совершаем выбор. Когда мы говорим: это мой путь, а все остальные пути – не мои. Так мы становимся собой и так мы узнаем, кто мы есть.