Родственные души

Они нас любят, учат, наставляют и калечат. Мы их обожаем, жалеем, гордимся, ненавидим и стыдимся. Мы мечтаем быть на них похожими и не хотим повторять их судьбу. Только они способны видеть нашу исключительность, талант и красоту, когда весь опыт и обстоятельства говорят об обратном. Только они способны нанести глубокие раны. Наша семья, наши родные и близкие. А если бы родителей выбирали, то, несмотря ни на что, вы выбрали бы именно их?

ВСЕ О МОЕЙ МАТЕРИ

«Больше смерти и болезней человек боится одиночества». Эти слова принадлежат доктору психиатрии Ирвину Ялому. В книге «Мамочка и смысл жизни» стэнфордский профессор проделывает свой знаменитый «трюк»: меняется с пациентом местами. С первых же страниц Ялом обескураживает охочего до «лечения словом» читателя страшным в своей правдивости рассказом о застарелом конфликте с матерью, которая вот уже десять лет лежит в сосновом гробу на глубине шести футов, попутно признаваясь в чувствах, о которых вообще не принято говорить. Например, в чувстве неловкости за свою мать — стыда за ее расшитую хозяйственную сумку и самоуверенный апломб лавочницы; в раздражении ее невежеством и акцентом, приправленным словечками из идиша; в ненависти к ее категоричности и злому языку. Он признается, что мечтает не иметь с ней ничего общего. И все же что-то заставляет его, авторитетного ученого и рассудительного лектора, вновь и вновь мысленно обращаться к ней с вопросом о смысле его работы и жизни…

«Я — писатель. А моя мама не умеет читать… Все мои кропотливые исследования, мои полеты и вдохновения, мой скрупулезный поиск правильного решения, неуловимое изящество фразы — ничего этого она не знала… Я посвятил свою жизнь совершенно другой цели — завоевать признание и одобрение моей умершей мамы…»

ПЛАТОНИЧЕСКИЙ ИНЦЕСТ

Вечный, но оттого не растерявший драматического накала сюжет отношений с матерью, в его особенном аспекте — применительно к паре мать и дочь, анализируют французские психологи, психоаналитик Каролин Эльячефф и социопсихолог Натали Эйниш в книге «Дочки-матери. Третий лишний?».

Рассматривая тонкости, сложности и хитросплетения этого союза на примерах классической и современной литературы — произведений Густава Флобера, Владимира Набокова, Ги де Мопассана и Франсуазы Саган, авторы напоминают, что абсолютная свобода и в этих отношениях попросту невозможна. Первые главы книги посвящены анализу на первый взгляд полярных, но схожих по степени экстремальности материнских ролей: матери — образца самоотречения и, увы, «кукушки»: «Каковы бы ни были причины материнской неудовлетворенности, она, как правило, наследуется и воспроизводится дочерьми почти в той же форме, в какой проявлялась у матерей. Так материнская сверхопека, как правило, сопровождаемая нехваткой реальной любви, впоследствии оборачивается нехваткой самоуважения и инфантильностью повзрослевшего ребенка; в другом случае, когда дочь исключается ради кого-то (чего-то) внешнего, впоследствии она испытывает комплекс третьего лишнего. Тот, кто имел подобный опыт, хотя бы отчасти, никогда не сможет полностью его изжить».

РОДИТЕЛЬ-ДИТЯ

Дифференциация собственного «Я», то есть способность быть отдельной личностью, сохраняя при этом эмоционально-наполненные отношения с родительской семьей — основное понятие семейной теории известного американского психиатра и психотерапевта Мюррея Боуэна в книге «Теория семейных систем. Основные методы, понятия и клиническая практика». Одни способны отвечать за себя и других, ясно мыслить в самых напряженных ситуациях, ставить цели и воплощать их в жизнь, другие, руководствуясь импульсами, «тонут» в отношениях, оставляя совсем немного энергии для личностного роста и самоопределения. Боуэн обнаруживает, что взрослые дети, привыкшие к зависимости или контрзависимости от родителей, ищут похожую систему отношений в супружестве: ожидая одобрения и даже всепрощения, они тратят все свои психические силы на бесконечные переживания, выяснения, кто прав, кто виноват, и очень немного знают о себе и своем партнере.

Боуэн показывает, что можно встретить чередование двух схем: например, родители воспитывали ребенка слишком жестко, сам он, став взрослым, слишком мягок со своими детьми, а те в свою очередь очень жестки к своим детям.