Загрузка...
Вряд ли какой-либо другой художник стиля модерн был так окутан легендами и мифами, как итальянский живописец и скульптор Амедео Модильяни. О нем написаны романы и пьесы, в фильмах его богемная жизнь изображается невероятно приукрашенной, а художественная критика того времени изобилует прославляющими его анекдотами.
ДИАГНОСТИЧЕСКОЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ
«Мозаичная» психопатия, осложненная синдромом зависимости от алкоголя и наркотиков; циклотимия.
Дед Модильяни и его тетя Лаура страдали «манией преследования», другая тетя, Габриэла, в 1915 году покончила жизнь самоубийством. Дочь художника Джованна считала, что «дедушкина болезнь» явно отразилась на отце, так как его немотивированные поступки, мгновенные вспышки гнева «вряд ли объяснимы одним только злоупотреблением алкоголем и наркотиками». Мать Модильяни «изнемогала от истерик и частых приступов страха».
ИСЦЕЛЕНИЕ БРЕДОМ
С самого детства мальчика преследовали неудачи. Рано начавшийся туберкулез лишил его возможности закончить школу. В 14 лет он тяжело заболел тифом, который тогда считался смертельной болезнью. По рассказам матери, в лихорадочном бреду сын признался в своем желании стать художником. Когда, «благодаря чуду», он выздоровел, ему было разрешено бросить обычную школу и записаться в Школу изящных искусств в Ливорно. Есть основания считать, что именно болезнь и вызванные ею видения заставили юного Модильяни осознать цель своей жизни и дали первый импульс к занятиям живописью.
В 1903 году Амедео переехал в Венецию, где продолжил обучение в местной Академии художеств и впервые «попробовал наркотики». В январе 1906 года, как и всякий уважающий себя начинающий гений, приехал во Францию «покорять Париж». Ему было только 22 года, и первым, с кем он познакомился и сблизился «на всю жизнь», стал художник-самоучка Морис Утрилло. Алкоголизм у последнего (во время запоев он пил даже жидкость для разведения красок) сочетался с эпилептическими приступами. Но, несмотря на систематическое пьянство и тяжелое нервно-психическое расстройство, у него проявился талант живописца. Это ли не свидетельство гипотезы о врожденной гениальности?
В первые годы своего пребывания в Париже Модильяни работал с утра до вечера, а часто и большую часть ночи. Благодаря такому напряженному труду он рисовал, как считают, по сто – сто пятьдесят рисунков за день. То были бесконечные и неутомимые поиски своего стиля. Факт сверхценности творческого процесса, одержимости им – налицо.
КАМЕННАЯ ПЫЛЬ ТРУЩОБ
Парижские художники, как и полагается богеме, вели жизнь хаотичную и беспорядочную, но вскоре Амедео стал выделяться даже на этом фоне. Объяснялось все просто: он стал неудержимо пить. Биографы пытаются объяснить его влечение попыткой преодолеть свою застенчивость. Но к абсенту вскоре прибавилось нечто более страшное – началась систематическая наркомания. Бывший в Венеции лишь соблазном гашиш теперь стал необходимостью. Модильяни регулярно курил его, реже принимал кокаин, иногда выкуривал подряд несколько трубок с опиумом.
Художник в мастерской, Париж, 1915 год
В пьяном виде художник легко становился хвастливым, задиристым, агрессивным. К нему быстро пристало прозвище «Моди», которое можно было принять как за уменьшительно-ласкательное от Модильяни, так и за французское maudit, что означало «прoклятый».
За короткий срок в нем произошла какая-то неожиданная, резкая перемена. Элегантный добротный костюм быстро сменился простым, обычно сильно измятым, а вместо накрахмаленных воротничков появился не первой свежести красный шелковый шарф. Амедео стал вести образ жизни, который раньше показался бы ему совершенно невозможным: постоянные скитания с одной квартиры на другую, бедность, безысходность. Все это могло свидетельствовать о выраженных аффективных расстройствах.
Туберкулез, безусловно, мешал его работе. Увлечение скульптурой приходилось то и дело бросать из-за сильного кашля, да и каменная пыль была слишком вредна для больных легких. А ведь он мог жить в относительном достатке: мать исправно высылала ему ежемесячно по 200 франков. Но, как заметил один из приятелей Модильяни, «когда получаешь на жизнь 200 франков и 190 из них тут же пропиваешь или выбрасываешь на ветер, непременно впадешь в нищету!» Оказавшись при деньгах, Амедео возами скупал цветы и раздавал их незнакомым женщинам. Или закатывал ужин в ресторане на весь Монмартр. А потом целый месяц стрелял по франку у всякого встречного.
Ни поездки в Италию, ни дружба с коллегами по ремеслу не спасали его от одиночества, от неудовлетворенности и тоски. В такие моменты он особенно много пил, прибегал к гашишу, освобождаясь от этого наваждения только для творчества.
Никогда нельзя было предвидеть, во что выльется очередной приступ его тоскливого запоя. Случались и другие дебоши скандального свойства, кончавшиеся в полицейском участке. Его драки с мужчинами из-за дам даже вошли в фольклор Монмартра.
ПРАЧКИ, КРЕСТЬЯНКИ, ПОЭТЕССА…
Хотя он, как многие его друзья-художники, был не прочь пройтись по борделям, натурщицы составляли основную массу его любовниц. Он поменял сотни натурщиц, при этом больше всего Модильяни нравились женщины простые: прачки, крестьянки, официантки. Этим девушкам ужасно льстило внимание красивого художника, и они покорно отдавали ему себя.
Модильяни частенько видели расхаживающим по улицам пьяным, а иногда и голым. Его неприкаянность одним казалась атрибутом непутевого образа жизни, другие видели в ней «веление рока», третьи считали, что эта вечная бездомность была для Модильяни благом, потому что «развязывала ему крылья для творческих взлетов».
К этому времени относится близкое знакомство Модильяни с молодой поэтессой Анной Ахматовой. Заметим, что эта знаменательная для обоих творцов встреча произошла во время свадебного путешествия Ахматовой после свадьбы с Николаем Гумилевым. Страстное увлечение Модильяни уже знаменитой к тому времени русской поэтессой продлилось до августа 1911 года, когда они расстались, чтобы никогда уже больше не увидеться. Остались только зарисовки в жанре «ню».
Несмотря на бурную жизнь и слабое здоровье, энергия в Модильяни била ключом: он умудрялся писать иногда по нескольку картин в день. И это при том, что он в это время уже употреблял такие гремучие смеси гашиша с алкоголем, которые валили с ног иных здоровяков, участвовал во всевозможных карнавалах, увеселениях, дурачествах – словом, жил, в его представлении, «на полную катушку».
В 1917 году художник создает серию из тридцати картин обнаженных натур. В декабре 1917 года стараниями его друга Леопольда Зборовского состоялось открытие первой персональной выставки Модильяни. Но уже во время вернисажа выставка была закрыта из-за выставленных там скандально обнаженных фигур. Полицейского комиссара, напротив здания которого по несчастью оказалась расположена галерея, возмутило, что на картинах у женщин были изображены «срамные волосы».
Эта выставка продолжалась всего несколько часов, но для Модильяни и это оказалось благом: во-первых, несколько его работ все же успели купить (одним из купивших стал тот самый комиссар полиции, который с тех пор постоянно тратил деньги на картины Модильяни и, собрав целую коллекцию, в старости стал миллионером). А во-вторых, скандальное запрещение выставки – это, как ни крути, сенсация. Про Модильяни написали в газетах, и покупателей у него прибавилось.
КИТАЙСКИЕ ДРАКОНЫ И ДЕНЕЖНЫЙ ФЕЙЕРВЕРК
Но никакая забота друзей, никакая финансовая поддержка не улучшали психического состояния Модильяни. Нервные срывы, резкие перепады настроения, которые, возможно, и происходили от желания компенсировать чувство неуверенности в себе, приводили к скандалам и эксцессам. Со временем алкоголь и наркотики неизбежно привели к патологической зависимости от них. Размеренная жизнь уже не соответствовала его болезненно измененному темпераменту.
Модильяни не стремился вылечиться и с яростным упорством противодействовал попыткам друзей и подруг ему помочь. Художник был обречен. Он уже не мог жить иначе. Беспокойство матери и ее призывы изменить губительный стиль жизни не оказывали своего действия. Модильяни грезил лишь об одном «лекарстве» – всеобщем признании своего творчества. Но, скорее всего, даже слава, которая запоздало пришла к художнику после его смерти, вряд ли спасла бы его.
В 1918 году одной рюмки абсента было достаточно, чтобы Амедео впадал в невменяемое состояние и начинал крушить столы и посуду. Когда агрессивное настроение покидало его, он затевал новое шоу: вытаскивал из кармана брюк оставшиеся денежные купюры и фейерверком разбрасывал их на головы посетителям. Постепенно Модильяни делался все более и более одержимым идеей собственной смерти. Зимой 1919 года он стал пугающе слабеть, но продолжал наотрез отказываться от лечения. Пил он теперь отчаянно, вернее с отчаяния, так как иначе уже не мог работать.
По воспоминаниям современников, внешность Амедео в последние недели была просто ужасающей: он потерял почти все зубы, его сотрясал непрекращающийся кашель, сопровождавшийся кровавыми выделениями.
И все же, несмотря на все эти драматические обстоятельства, Модильяни продолжал рисовать. Самые замечательные его работы написаны именно в последние месяцы жизни. Известно, что в последнее время у Моди изредка случались помрачения сознания, когда предметы перед ним приобретали причудливые очертания. Он беседовал с воображаемыми людьми, а в мчавшихся по бульвару освещенных трамваях видел китайских драконов. Речь в данном случае идет о банальных интоксикационных галлюцинациях.
Однажды приятели обнаружили Модильяни сидящим на обледеневшей скамье. Над ним склонился полицейский и тщетно пытался что-то узнать – больной художник плохо осознавал происходящее. Его отправили домой на такси. Врач, приглашенный к художнику, поставил диагноз «нефрит» и сказал, что его нужно срочно госпитализировать. Но его последняя подруга Жанна Эбютерн не позволила увезти возлюбленного. Неделю она бегала по аптекам, пыталась самостоятельно лечить Амедео, а потом просто перестала выходить на улицу. Дверь, запертую изнутри, пришлось вышибать. Когда друзья вломились в квартиру, то обнаружили Модильяни без сознания на грязном постельном белье, а рядом с ним – безмолвно лежавшую Жанну.
Скончался Модильяни от туберкулезного менингита в Шарите – богадельне для бедных и бездомных в Париже. Безумно любившая его и беременная вторым ребенком сожительница покончила с собой на следующий день после его смерти, выбросившись из окна мансарды.
ВЗГЛЯД ЧЕРЕЗ БУТЫЛКУ С АБСЕНТОМ
Не вызывает никаких сомнений тот факт, что расточитель собственного таланта «сжег себя» сам. Но можно допустить, что Модильяни, как и другие гении до и после него, пытался извлечь пользу даже из болезни. Возможно, это была не самая удачная защитная реакция, тем не менее ему принадлежит такая фраза: «Алкоголь изолирует нас от внешнего мира, но с его помощью мы проникаем в свой внутренний мир».
Некоторые биографы считают, что экстравагантный и легковозбудимый Модильяни никогда не брался за кисти в состоянии наркотической эйфории – всякий раз он приступал к работе лишь тогда, когда к нему возвращалась предельная ясность ума. По словам его любовницы английской поэтессы Беатрис Гастингс, с которой Модильяни жил в 1914–1916 годах, он «никогда не написал ничего хорошего под действием гашиша».
Модильяни, Пикассо и Сальмон перед кафе Ротонда, Париж, 1916 год
Вряд ли было бы правильным отрицать мощное влияние систематического злоупотребления абсентом и гашишем на стиль живописи Модильяни.
Во всяком случае, известно, что Модильяни любил разглядывать человека через бутылку с абсентом, и, возможно, та деформация, что давало толстое стекло, породила его знаменитую художественную манеру: искаженные вытянутые пропорции, лебединые шеи, покатые плечи, заостренные носы, тонкие губы и миндалевидные глаза без зрачков.
При жизни работы Модильяни не имели успеха и тали популярными лишь после смерти художника – на последних аукционах «Сотбис» в 2010 году две картины Модильяни были проданы по рекордным для его наследия ценам – 60,6 и 68,9 миллиона долларов.
А перед врачом-наркологом, помимо проблемы взаимоотношения болезни и творчества, встает еще один вопрос: что первично – алкоголизм или аффективные нарушения? Заметим, что тяга к спиртному – характерная черта творческих натур, но склонность к творчеству сама по себе тоже часто является одним из проявлений аффективных нарушений.
Возможно, что в данном случае первичными все же являются аффективные нарушения. В личности Модильяни роковым образом соединилось несколько факторов риска, предрасполагающих к возникновению болезни зависимости. Это и патологическая наследственность. И особенности личности, характеризующиеся с одной стороны застенчивостью, с другой – мгновенными вспышками гнева, а с третьей – немотивированными поступками. И туберкулез, снижающий сопротивляемость организма. И «самоистязание» творчеством, и богемная среда, в которой прием наркотиков был в порядке вещей. В результате сформировалась зависимость от психоактивных веществ (гашиш, алкоголь, кокаин). Понятно, что с таким набором патологий без помощи специалистов очень трудно удержаться в жизни.
Он и не смог…
