При острой депрессии хорошо помогают виноград, шоколад и пешие прогулки

Писатель, психоаналитик и феминистка Мария Арбатова относится к числу тех женщин, которые привыкли называть вещи своими именами. Ей чужды условности, и с формулировками она не церемонится. Она открыта, свободолюбива и раскрепощена. И, несмотря на расхожий стереотип, что все феминистки заведомые мужененавистницы, прекрасно ладит с представителями сильного пола. Это подтверждает и ее не преходящая с годами востребованность у мужчин. Не случайно каждый из двух ее разводов заканчивался новым счастливым браком. А она сама про себя говорит: «Я люблю быть замужем. Причем за любимым». И это у нее получается. Как и все остальное, за что бы она ни бралась. Будь то творчество, психологическая помощь или участие в общественной жизни.

НАША ПСИХОЛОГИЯ: Удается ли вам как психотерапевту практиковать частным образом, или вы как писатель предпочитаете работать на массовую аудиторию?

МАРИЯ АРБАТОВА: Сейчас на это не хватает времени, хотя был период, когда я активно занималась консультированием как психоаналитик. Мой «роман» с психологией начался, когда мне было 27 лет. Тогда я познакомилась с деятелями тогдашнего «психоаналитического подполья» и стала реконструировать свою биографию.

НП: То есть вы начали заниматься психологией для себя?

М.А.: Да. Мне надо было привести в порядок отношения с гиперконтролирующей мамой, которая хотела быть для детей целым миром. Вообще мой семейный сценарий – это гремучая смесь. Папа русский, мама еврейка. Дедушка по папе – бывший офицер царской армии, сидел в тюрьме, был исключен из партии. Прадедушка по маминой линии – один из основателей сионизма в России. А мама всю жизнь скрывала…

НП: Что у нее еврейские корни?

М.А.: Она Цивья Ильинична Айзенштат. Даже когда она стала Гаврилиной по папе, национальность осталась при ней. В анкетах она писала, что у нее нет родственников за границей и нет врагов народа. Хотя были и те, и другие. Мой дед по маме – один из пяти сыновей того самого Иосифа Айзенштата, который на силезском съезде создавал движение за национальное возрождение евреев на их исторической родине. Один брат деда основал в Ленинке отдел библиотеки восточных языков, уехал в Израиль, где баллотировался в президенты. Второго, детского врача, расстреляли как польского шпиона; третий – учил Горького на Капри математике; четвертый стал в Израиле плантатором. Мой дед владел двенадцатью языками и тоже собирался в Израиль заниматься земледелием, но его не выпустили. А в 1925 году, когда начались обсуждения искусственного голода, демонстративно вышел из партии. Поэтому до падения сталинского режима, когда гремел поднимающийся лифт, в квартире на Арбате все боялись, что идут за дедушкой. И, конечно, все свихнулись на всю катушку.

Из такого семейного сценария надо было выбираться. А я еще родила сыновей-близнецов. А близнецов растить в четыре раза труднее, чем обычных детей. До пяти лет они опережают сверстников, потом начинают тормозить, если замкнуты друг на друга. И очень важно, чтобы между ними не сложилось дедовщины: «ведущий – ведомый».

Сначала, когда я ходила на личный анализ, меня занимали только собственные проблемы. Я растила сыновей, семью обеспечивал муж, но он по полгода был на гастролях. И я жила в вечном конфликте между мамой, братом и мужем.

В начале девяностых я развелась с первым мужем. Время было сложное, а на мне два сына-подростка, их дорогой лицей. И тут люди из психоаналитического сообщества начали посылать ко мне людей на консультирование. Для меня переход в этот жанр был непростым решением, ведь я была состоявшимся драматургом, увешанным наградами за постановки в стране и за рубежом.

А с 1993 года я оказалась в большой политике, работала в группе экспертов, писавших документы Ельцину, и меня постепенно стали ангажировать на избирательные кампании. Как феминистка я предпочитала работать с женщинами-политиками. Например, с Эллой Памфиловой, первой женщиной, баллотировавшейся в Президенты России.

НП: Коль вы человек, сведущий и в психологии, и в политике, не кажется ли вам, что решение политических проблем лежит в области психологии?

М.А.: Есть базовый закон: чем больше в стране психически здоровых людей, тем стабильней экономика. У нас производительность труда в двадцать раз ниже, чем в Америке. А все потому, что мы как продукт нашей истории невротичны, истеричны и депрессивны. Как любят говорить психологи, нам хотя бы пятьдесят лет спокойной жизни.

А у нас кончилось одно, начинается другое. Сейчас, казалось бы, все более-менее устаканилось, но повалила трудовая миграция. Приезжает огромное количество людей, готовых жить в чудовищных условиях. И дело не в том, что мигранты плохие. Просто миграция сама по себе – трагедия и происходит из регионов, в которых люди живут совсем по-иному. В результате наш невроз накладывается на их невроз. По статистике института Сербского, сегодня в России каждый четвертый нуждается в психиатрической помощи. А в психоаналитической – каждый.

НП: Но психотерапия – все-таки привилегия людей, у которых есть деньги. А может ли человек с помощью каких-то психотехник помочь себе сам?

М.А.: Конечно. Замечательным психогигиеническим инструментом является религия, независимо от конфессии. Появились вменяемые священники, способные приводить в порядок невротиков.

Второе эффективнейшее средство – боевые искусства. Замечательно приводят в порядок психику танцы. Только не бальные, а народные. И не важно, это русские танцы, фламенко или танец живота. Хороша любая арт-терапия: рисовать, лепить, заниматься музыкой, играть в самодеятельном театре. Да и любой поход в театр, кино, на концерт – серьезный источник для пополнения психической энергии.

Сериалы, конечно, у нас чудовищные, но они тоже являются своеобразными витаминами. Если же человек находится в остром состоянии, то рецепты простые – виноград, шоколад, многокилометровые прогулки пешком, секс, теплая ванна с морской солью по полчаса в день. Любой взрослый человек знает, что его восстанавливает. Кто-то погладит собаку, кто-то покатается на лошади, кто-то пойдет к друзьям, кто-то заставит себя бегать по утрам, кто-то пойдет в бассейн.

НП: То есть надо прислушиваться к интуиции и собственному телу?

М.А.: Главное – не бояться делать то, что доставляет удовольствие. А то приходит какая-нибудь несчастная и ноет: «Я сижу на диете, у меня депрессия, мне снится мороженое». Ей говоришь: «Купи пятьдесят пачек, съешь, и тебе станет хорошо». Потом она приходит и говорит: «Я съела столько мороженого и похудела, этого не может быть».

НП: Значит, если люди хотят похудеть, они должны сначала разобраться со своей головой?

М.А.: Они должны понять с помощью специалиста, какую проблему заедают. Лишний кусок еды – это потребность психики погасить тревожность, возникшую из травм первого года жизни, связанных с вскармливанием. Сбой режима питания в этот период дает фиксацию на теме еды на всю жизнь. Но этот разлад можно настроить в кабинете психоаналитика. Даже диетологи считают, что калории, съеденные в хорошей компании, не прибавляют вес.

А вот анорексия – крайне опасное психическое заболевание. От него погибает пятнадцать процентов больных.

НП: Вам не кажется, что в этом «заслуга» гламурных журналов?

М.А.: Безусловно. Гламур – это механизм дорогой продажи дешевого товара. Индустрия гламура основана на имитации некой супержизни суперлюдей. Наивные девушки считают, что попадание в этот слой гарантирует счастье. А статистика утверждает, что эта группа лидирует по количеству обращений в кризисные центры, суициду, алкоголизму, депрессиям, наркоте. На первом месте – жены богатых, на втором – дети богатых, на третьем – сами богатые.

НП: Многие считают, что женское счастье – это чтобы обязательно был муж, любимый. А может ли женщина быть удовлетворенной жизнью, если она состоятельна, но одна?

М.А.: Я не знаю ни одной состоятельной женщины, у которой не было человек пять любовников.

НП: Я имел в виду – одна не в сексуальном смысле, а в семейном.

М.А.: Я, например, люблю быть замужем. Причем только за любимым человеком. Но у меня есть подруги, которые нормально себя чувствуют без брака. Главное – чтобы были решены сексуальные проблемы. Если у человека в определенном возрасте нет достаточного количества оргазмов, он будет болеть и невротизироваться. А к периоду климакса (как мальчики, так и девочки) получат эндокринологию, инсульты, инфаркты. Так что полноценный секс человеку необходим. И не с вибратором или резиновой женщиной, а с человеком противоположного пола. Потому что секс – это не только акробатика, но и гормоны.