«Поговори со мною, мама, о чем-нибудь поговори…» Эту замечательную песню композитор и певец Владимир Мигуля посвятил своей маме – как знак извинения за то, что уехал от нее за тысячи километров и пошел в жизни по своему собственному пути, не оправдав материнские ожидания… Всегда ли помогает нам материнская любовь?
Вклад на всю жизнь
Тысячи и тысячи страниц написаны, в том числе и психологами, о необходимости материнской любви. Теперь уже, наверное, всем известно, что именно безусловная любовь мамы — любовь не за заслуги, а просто за то, что мы есть — дает нам бесценные дары: возможность принять самих себя такими, какие мы есть, чувство защищенности, ощущение «я — хороший», базовое доверие к жизни, чувство своей нужности. (Став взрослыми, мы нередко ищем такого же безусловного принятия нас со стороны близкого человека, мужа или жены — ищем, не находим и разочаровываемся…)
Представления психологов о роли матери в жизни ребенка менялись. Было время, когда основная роль в воспитании детей отводилась отцу, т.е. именно роль отца и его влияние считались ключевыми. Затем психологи отдали решающее значение в судьбе ребенка матери и возложили на нее ответственность за проблемы уже взрослого человека. Позже специалисты пришли к выводу, что мама имеет-таки право быть не совершенной, не идеальной, она тоже может быть уставшей, раздраженной и проявлять все человеческие эмоции. В центре внимания оказалось распределение ролей в семье, выяснение того, кто из родителей на какие качества ребенка и даже на какие будущие события в его жизни влияет, и в каком возрасте это происходит. Заговорили о необходимости полной семьи, о том, что дает ребенку общение с родителем одного с ним пола и противоположного. В широкое употребление вошли такие понятия, как «эдипов комплекс», «комплекс Электры» и другие элементы психоаналитических представлений.
И всегда речь шла о том, что материнская любовь — благо, уточнялось только ее значение, место, роль… Лишь сравнительно недавно специалисты заговорили о «тисках» материнской любви, о ее возможных неприятных последствиях, о так называемой созависимости…
От бор-машины к гитаре
Мама известного певца и композитора Владимира Мигули мечтала видеть своего сына врачом-стоматологом. И юноша послушно поступил в медицинский институт в Волгограде, окончил его и даже проработал несколько лет в «скорой помощи». Для того чтобы начать жить своей собственной жизнью, следуя своему призванию, а не маминым желаниям, Владимиру пришлось уехать в Москву.
Мы не знаем, почему мама Мигули хотела, чтобы ее сыночек стал именно стоматологом, а не, скажем, поваром или инженером. Скорее всего, речь шла просто о престижной профессии, обеспечивающей хороший заработок. Что ж, быть может, пережив нелегкие послевоенные годы, любящая мама пожелала своему мальчику самое главное: жить в достатке, не зная, что такое голод и бедность… Вопрос, а хочет ли Вовочка лечить чьи-то зубы, видимо не ставился вовсе или не рассматривался всерьез… И парень, искренне любящий свою маму, конечно, не хотел ее расстраивать. Да, он увлекался музыкой и уже сколотил небольшую вокально-инструментальную группу, которая даже успешно выступала в родном городе, но гитара — разве это серьезно? Это так — увлечение. А профессия — дело серьезное. Ну, что ж делать — послушаемся взрослых и поступим учиться на стоматолога… Хорошо еще, что следование маминому сценарию отняло у замечательного композитора не всю жизнь, а лишь несколько лет, иначе не были бы написаны им многие замечательные песни… А сколько песен и стихов так и не было создано?!
Маленькие заложники любви
Преодолев немыслимые препятствия с ночным дежурством, взяткой кому надо и т.п., шестилетнюю девочку отдают в школу, да не простую, а с углубленным изучением иностранного языка; при этом девочка ходит в музыкалку (ее отвела туда бабушка год назад), а мама записала на танцы…
Спрашиваю у мамы: «Как живете?» «Очень тяжело, — отвечает. — У нас каждый день после школы какие-нибудь занятия: то сольфеджио, то специальность, а теперь вот еще и танцы». «Ну а стоит оно того?» «Стоит, конечно, я в свое время хотела заниматься танцами, но не смогла, зато теперь дочь сможет».
Произносится с искренней гордостью, радостью и готовностью героически преодолевать трудности… Вопрос, а хочет ли сама девочка заниматься танцами, причем именно сейчас, спустя месяц после поступления в серьезную школу, видимо, и не возникает…
Мама звонит домой: «Что тебе поставили по сольфеджио?.. Почему «четыре»? Перепутала гармонии? Мы же их учили!»
Произносится сердито: мы же занимались, у нас должна быть «пятерка». Вопрос, а для чего ребенку имеет смысл учиться в музыкальной школе, — чтобы научиться получать удовольствие от хорошей музыки или для удовлетворения маминых (ах, нет — в этот раз бабушкиных) амбиций, не говоря уже о том, а хочет ли девочка вообще ходить в музыкальную школу — об этом любящие мама с бабушкой не задумываются…
Интересно также отметить вот это — «мы учили». Потом будут «наши успехи», «у нас — пятерка», «мы перешли в 10 класс», «мы поступили в институт»… Мама соединяет себя с дочкой в единое целое. И делает она это не только по отношению к еще не родившемуся ребенку, когда такое объединение, по сути, правильно, а по инерции, по привычке, в силу желания продлить чудесную близость с ним — и по отношению к подростку, к молодому человеку или девушке, которые стоят на пороге выбора своей собственной судьбы. Как же трудно им сделать этот свой собственный выбор! Как мешает им созданное мамой общее «мы», в котором они жили на протяжении всей своей жизни! Как же нелегко им, еще только взрослеющим, еще не твердо стоящим на своих ногах, не нашедшим себя в этом мире, разомкнуть это «мы», превратить его в «я» и «ты», почувствовать свое самостоятельное «я», которое имеет право на собственные чувства, на собственный выбор, на собственный жизненный путь!
Жизнь на поводке
Ах, если бы всем детям, выросшим в хорошей, благополучной, заботливой, любящей семье, удавалось легко избавляться от созависимости! Кому-то, как Владимиру Мигуле, приходится уходить из дома, уезжать в другой город или даже в другую страну, чтобы обрести чувство внутренней свободы и право на свой выбор. Увы, нередки случаи, когда преодолеть созависимость — резким разрывом или мягким увеличением дистанции — не удается.
Взрослые дети не всегда живут вместе со своими стареющими родителями — в силу острой необходимости или проблем с жильем. Бывает, что удерживает их невидимая связь, незримый, но крепкий, упругий поводок… Дернет за поводок тревожная гиперопекающая мама — и он стягивает шею, не продохнуть… А как дернет? Виной, обидой, упреком: «Я все для тебя делала. Я всю жизнь посвятила тебе. Я желаю тебе только самого лучшего…» И ведь не лжет, правду говорит… И не упрекнуть маму в ответ… И огорчить ее не хочется… А если все же не послушаешься, то в другой раз мама «дернет» за поводок ухудшением здоровья… И приедешь, примчишься, прилетишь — тут маме и полегчает… Да, приступ пройдет, а созависимость укрепится, поводочек станет прочней, и в следующий раз мама уже точно будет знать, за какое место дергать…
В созависимости коренятся и многие проблемы классических семейных треугольников «мать — сын — жена сына (невестка)» и «мать — дочь — муж дочери (зять)». О каком самостоятельном выборе, самостоятельных решениях, самостоятельной жизни можно говорить, если сын мечется между мамой и женой и в конфликте между ними не может однозначно встать на сторону любимой женщины? А которой из двух?! Без разрыва детской пуповины связи с мамой молодой человек не может принять осознанное ответственное решение связать свою жизнь с человеком, которого он сам выбрал из всех людей в мире. Если эмоциональная и психологическая близость с мамой сильнее, чем чувства к сексуальному партнеру, отношения с ним оказываются неустойчивы, некрепки и фактически обречены.
Понятно, что преодолеть созависимость, осуществить так называемую сепарацию, продолжая жить вместе с мамой, очень сложно. Пример В. Мигули, кстати сказать, типичный: часто психологическую дистанцию, достаточную для автономии, приходится создавать путем физического отдаления: с влиянием любящей мамы легче справиться на расстоянии.
В этой статье мы не расскажем о том, как освободиться от созависимости. Как правило, для этого требуется длительная индивидуальная психотерапевтическая работа. Сейчас хочется только одного: помочь вам увидеть «обратную сторону» материнской любви — увидеть ее, чтобы понять причины некоторых сложностей в вашей жизни и, главное, чтобы не создать их вашим детям, уже растущим и будущим.
член Российской Академии телевидения,
писатель, режиссер
«Как он сам себя любит…»
Комплексы рождаются в детстве и юности и находятся в зависимости от любви — или нелюбви — которые испытывает человек в период своего становления. Зависимость эта, очевидно, прямая, однако, понять, как именно влияет она на человека, очень трудно. Если вообще возможно.
Недостаток любви способен породить и комплекс полноценности, и комплекс неполноценности.
Когда человек однажды понимает: так, как он сам себя любит, мир никогда не сможет его любить — это может породить в нем неистребимое желание доказать всем мощь и силу самого себя. А может сломать, заставить не высовывать голову в тот мир, где все так ужасно.
Но и переизбыток любви может породить как комплекс полноценности, так и неполноценности.
В детстве мир — это родители, которые, предположим, окружают ребенка невероятной любовью. Потом человек приходит в иной — взрослый и злой мир. И дальше, опять же, два варианта: либо доказывать этому миру, что зря он принял человека столь недоброжелательно. Либо от этой недоброжелательности и злобы сломаться. Если мы договорились, что ребенок — это не белый лист, а некий набор для мозаики, который родители могут помочь сложить в узор, то именно от этого набора и зависит то, с какими комплексами будет жить человек. Это что ж получается: что люби ребенка, что не люби — все одно: вырастет комплексатик? Неприятно констатировать этот факт, но, скорее всего, так и будет. Но всегда необходимо помнить одно: сильная, подлинная любовь, которую человек ощутил в детстве, становится крепким щитом на всю жизнь. Отсутствие любви выпускает ребенка в мир безоружным. Я разговаривал однажды с замечательным критиком, литературоведом, главным специалистом по Гоголю Игорем Золотусским. Когда Игорю Петровичу было не то семь, не то восемь лет — сначала арестовали его родителей, а потом в детский дом забрали и его. Надо ли долго рассказывать о том, сколько унижений вынес маленький мальчик из интеллигентной семьи, в одночасье ставший не просто сиротой, а сыном врагов народа? Так вот Игорь Петрович сказал мне, что выжил и не сломался только благодаря тому, что первые годы его жизни были абсолютно счастливыми, и он постоянно ощущал родительскую любовь.
Заметим, что в результате всех перипетий Игорь Золотусский стал творцом…
(Из книги А. Максимова «Не проповеди»)