Загрузка...
ДУШ ШАРКО
Когда речь заходит о понятии «традиции», я на семинарах обычно рассказываю слушателям одну историю, между прочим реальную, этот эксперимент проводили неоднократно.
Итак, ученые взяли десяток обезьян и посадили их в одну клетку. На верх клетки подвесили банан, и одна из обезьянок сорвала банан. И съела бы, если бы сразу же вслед за этим экспериментаторы не окатили всех холодной водой из шлага.
Банан заменили, еще одна особь полезла за ним — и опять всех подвергли принудительному закаливанию. Тут в мозгу у всех присутствующих «щелкнуло», возник условный рефлекс, и уже к следующему банану никто не потянулся.
Отлично, принцип усвоен. Половину обезьян из клетки удалили и подсадили столько же новеньких. Новенькие о запрете не знали, и сразу же кто-то из них полез за бананом. «Старички», на собственном опыте узнавшие, что именно может быть, дали понять охотнику за лакомством, что он неправ. Объяснили доступным обезьянам способом — надавав пинков.
Новички быстро усвоили науку и перестали на банан внимание обращать. После этого из клетки забрали оставшихся обезьян, которые еще были свидетелями душа, устраиваемого за банан, и подсадили еще пятерку.
Новенькие не могли понять, почему на банан никто не обращает внимания. Кто-то из них полез за бананом. Те, кто науку постигал пинками от старожилов, уняли его позыв тем же способом, которым учили их.
В итоге стоит клетка, в ней сидят десять обезьян, под потолком висит банан, и на него все демонстративно не обращают внимания. При этом никого не окатывали водой, им непонятно, а почему, собственно, за бананом нельзя лазить.
Возникла традиция. Обычай, который когда-то имел смысл, но со временем он потерялся.
Тут, как правило, аудитория начинает похихикивать: какие, мол, глупые обезьяны…
Глупые-то они глупые. Однако если вдуматься, то ведь неизвестно, почему прекратили поливать водой, может, обливальщик ушел обедать…
Вот общество традиции — оно живет по тем правилам, что ни один обычай не представляется совсем уж ненужным. И человек со шлангом дежурит где-то, только почему-то именно сейчас не устраивает всем душ Шарко. И банан лучше не трогать…
ИНЬ-ЯН
Еще более общо: традиционное общество «знает», что весь мир — это единое целое, все в нем взаимосвязано и «не просто так». А общество модерна разделяет мир, прежде единый, целостный, покрытый сетью явных и неявных связей, каждая из которых значима, на отдельные составляющие. Постмодерн же доводит это разделение до дробления на не связанные друг с другом элементы.
Если же говорить о семье, то в традиции семья есть точно такое же отражение какого-то неявного, высшего порядка, как и любой иной институт.
Нет никаких отдельных ролей — есть процесс. «Муж» — то же самое, что и «мужчина», «жена» — то же самое, что «женщина». Нет никаких вариантов — порядок должен соблюдаться.
Мужчина и женщина в традиционном обществе полагаются не просто носителями двух групп разных качеств — но проявлением мира, в котором одновременно наличествуют и мужская, «солнечная», активная составляющая, и женская — «лунная», пассивная, принимающая.
И брак, соответственно, понимается шире, чем просто совместное житье-бытье. Брак — это нечто сакральное, связанное с самими основами мира, с соединением разных его энергий. Соединением, из которого возникает все новое — как и дети в браке. Неслучайно сам по себе факт вступления в брак неразрывно связан в традиционном обществе с достижением полноты развития человека, является чем-то вроде (на самом деле не «вроде», а так и есть) инициации, посвящения в полноправные люди.
Семья, возникающая по решению родителей жениха и невесты, — это не проявление серости или стремления к насилию над несчастными молодыми людьми. Это результат того, что любовь понимается не как причина брака, но как его следствие. Не прошедшие процесс посвящения в полноправные члены общества любить не могут по определению. А вне брака инициация для большинства людей и невозможна.
КАЛЕЙДОСКОП РОЛЕЙ
Но традиционное мышление, в котором все со всем связано, не очень было удобно для решения чисто практических задач. Когда нет разделения на отдельные науки, к примеру, нет узкой специализации в деятельности — медленнее идет прогресс. С каким удивлением мы читали в учебниках биографию какого-нибудь Архимеда и узнавали, что он занимался одновременно и астрономией, и оптикой, и механикой, и философией, и геометрией… а он занимался просто наукой. В которую одновременно входило все. Но мы утешали себя, что тогда было настолько мало знаний, что он мог все это изучать одновременно… Пусть так.
Но это наука — однако процесс было не остановить. Поворотной точкой стал 1804 год, когда Наполеон распорядился регистрировать браки сначала в мэрии, а потом уже (хотя и в обязательном порядке) в церкви. Первичной становится именно причастность к узкому, частному делу — государственной регистрации брака, потом уже к чему-то высшему…
Именно в то время появляется — пусть и медленно — идея различных ролей, идея о том, что муж — это одно, а добытчик — другое; жена — одно, а сексуальная партнерша — третье.
Наши папы и мамы (и уж тем более бабушки и дедушки) еще знали, что «мужчина» равняется «добытчик и хозяин».
Ориентировочно мы можем принять за примерную дату пришествия постмодерна в семью «сексуальную революцию». Она не есть отрицание какой-то несуществующей «патриархальности», «старого взгляда на жизнь» — но лишь реализация заложенного в модерне. Если муж — это по отдельности добытчик, хозяин, любовник, друг, приятный собеседник, то нет никаких внутренних препятствий к тому, чтобы эти роли исполняли разные люди. Аналогично — и для жены.
Мир распался на множество отдельных эпизодов, ситуаций, в каждом из которых проявляется уже не человек, а какая-то часть его, маска, специально для данного случая надетая. Направленность модерна на разделение и классификацию (неслучайно психология как таковая, с анализом отдельных составляющих человеческой личности, до эпохи модерна и не появлялась — не могла появиться) вылилась в разобщенность, несвязанность отдельных элементов жизни. Здесь, в этих отношениях, у меня одна роль, в этих — иная. А поскольку я нуждаюсь в том, чтобы все эти роли играть, играть как можно больше ролей, — это наша тоска по тому времени, когда одна-единственная роль — «мужчина» — несла в себе полностью все те варианты, которые сейчас я разделяю на целый ворох. Я и разбиваю собственную жизнь на осколки…
В эпоху постмодерна становится возможным все. Например, однополый брак — ведь уже не важны какие-то мифические «мужская» и «женская» составляющие единого мира. Возможно любое количество браков — ведь каждый из них есть лишь отдельный эпизод с разыгрыванием одной роли. Да и сама семья не нужна. Зачем? Ведь можно реализовывать свои отдельные потребности и роли, не связывая себя обязательствами (которые тоже есть пережиток прошлых темных эпох).
Вдумайтесь, дорогие мужчины (и женщины тоже), как это феерично. Мы больше не связаны в семейной жизни ничем. Есть гигантский конструктор «Лего», и из него мы вольны собирать себе одну, вторую, третью жизнь, входить и выходить из отношений…
Мы больше не обязаны совмещать в себе все, что соответствовало понятию «мужчина» в традиционном обществе. Нам не нужно сверять свою жизнь с какими-то высшими идеями и недостижимыми идеалами.
Мы можем просто жить, быть самими собой, не заморачиваясь на тему того, кем мы быть должны.
Что мы приобрели? Право быть друзьями, любовниками, добытчиками, знакомыми.
Что мы потеряли? Обязанность быть мужчинами. Вопрос только — хорошо ли это…
