Открытие в каждый момент

МАРГЕРИТА СПАНЬОЛО ЛОББ: Я пытаюсь найти соответствия. Нет стабильности не только в России. У нас в Италии безработица, и поэтому многое изменилось. Молодым людям приходится учиться жить без будущего. Они не могут уйти из дома, в котором выросли, им трудно начать жить с партнером, потому что у них ничего нет. Очень сильно страдает чувство самоидентификации, потому что они оказываются непродуктивными членами общества.

У нас разные ситуации, но и в России, и в Европе есть проблема – как выживать и оставаться целостными. Я думаю, нам нужно учесть личностный тип нынешних молодых людей и понимать, какие условия для них создавало общество. Молодые люди сейчас – это внуки представителей нарциссического общества. До Второй мировой войны все было патриархально. А потом пришло поколение, решившее вернуть себе силу эго и создать то, что можно назвать нарциссическим обществом. В это время больше думали о своем благополучии, чем о семейных связях. Ценностью считался высокий профессиональный уровень, статус. Нарциссы не давали права на ошибку своим детям – в них же было вложено столько ожиданий. Родители – боги, совершенные, счастливые, успешные. Именно дети нарциссического общества создали то, что некоторыми социологами называется пограничным обществом. Эти дети выросли с идеей, что они должны быть богами, а чувствовали себя ничтожными.

НАША ПСИХОЛОГИЯ: Невозможно не ошибаться, но и нельзя признать ошибку. Как они компенсировали эти противоречивые установки?

М.С.Л.: Они жили в пограничной ситуации, и неудивительно, что в течение двадцати лет, с семидесятых по девяностые, в этом поколении стали активно распространяться наркотики. Попытка создать мир без противоречий, обнаружить себя в искусственном раю отнимала слишком много времени и сил. Это поколение было занято своими тревогами, и их дети росли сами по себе, с телевизором и Интернетом. Мир, обозначенный Маршаллом Маклюэном как глобальная деревня, существовал под воздействием двух сил – глобализации и попытки восстановить чувство тела.

НП: Оно было утеряно? Как это произошло?

М.С.Л.: В их детстве было мало физического контакта. Когда ребенок сердился и пробовал нанести удар, сопротивлялся или атаковал, пугался и пытался вцепиться в кого-нибудь, он не встречал ни опоры ни сопротивления. Так появляется тревога, а ее необходимо забыть, потому что она очень неприятная. Забытая тревога вызывает понижение чувствительности, то есть десенситизацию тела. И сейчас молодые люди десенситизированы, им приходится делать очень много тату, пирсинга – и все для того, чтобы почувствовать свое тело. Когда человек слаб или бесчувственен, очень тяжело найти свой собственный путь. Я думаю, что психологам и психотерапевтам сейчас очень важно поддерживать способность ориентироваться в неопределенности – доверять тому, что есть здесь и сейчас, и помогать людям оставаться в данном моменте.

НП: И эта текучесть заметна. Раньше люди приходили к психотерапевту с личностными запросами, сейчас приходят с ценностными. Им важно понять, что происходит вокруг.

М.С.Л.: В ситуации, когда никто не знает, кто враг и в чем истина, это оправданно. Этические ценности очень важны, это почва, на которую мы опираемся. И такой запрос от клиента означает, что он не чувствует твердую почву под ногами и пытается найти ее.

НП: Тут появляется вопрос: какие опоры могут быть у человека, когда ни на что невозможно опереться?

М.С.Л.: Предлагаю найти твердую почву в контакте. Она появляется, когда мы смотрим друг на друга. Если бы вы были моим клиентом, то я бы спросила: «Как вы себя чувствуете в этот момент? Что чувствуете своим телом, когда смотрите на меня?» Я проверила бы, как вы дышите во время ответа, все ли ресурсы используете, чтобы быть в контакте. Клиенты с пониженной чувствительностью обычно говорят: «Я ничего не вижу! Не чувствую!» Важно понять свое тело, осознать присутствие здесь и сейчас. И это поможет жить в ситуации неопределенности.

НП: Как опереться на отношения с окружающими, когда выясняется, что они не такие, как ты, и думают иначе?

М.С.Л.: Это очень интересно. Философ Гераклит говорил, что все происходит из-за огня. А огонь – это энергия, рождаемая конфликтом. Когда люди отстаивают разные позиции, и появляется все новое. Но только в том случае, если оппоненты доверяют друг другу. Когда личность текучая, невозможно доверять в конфликте. Таким людям проще уйти от проблемы, чем пережить конфликт. И тут они многое теряют.

НП: Какие еще могут быть стратегии адаптации к неопределенности? Как человеку справляться с меняющимся миром?

М.С.Л.: Я повторюсь: очень важно быть в контакте с телом, доверять отношениям и всему, что может появиться в них. Например, помогать родителям контактировать с детьми, начиная с рождения, первичные отношения многое определяют. Помогает адаптироваться поддержка друг друга на горизонтальном уровне, то есть теми, кто рядом. У нас, в Италии, чудовищное количество эмигрантов, у них совсем нет никакой почвы, традиций. В этом сообществе, которое становится все более и более горизонтальным, необходимо развивать групповую поддержку – это помогает выживанию. Думаю, что и в России развитие отношений друг с другом и соседними сообществами поможет справиться с опасностями.

Еще одна ценность, которая мне кажется очень важной, – красота. Мы слишком привыкли видеть во всем различные патологии. Когда ребенок злится, мы даем ему прозак вместо того, чтобы снять напряжение другим способом, например нарисовать его портрет. Психотерапевты должны помогать людям видеть красоту.

НП: Как это сделать?

М.С.Л.: Интересный пример – подростковый возраст. Это тот возраст, когда дети прекрасно уродливы, они стараются быть значимыми для общества и очень неловки. Родителям кажется, что они не справляются. И если подросток один раз не сходил в школу, они начинают тревожиться, считать себя плохими родителями. Их нужно обучать видеть переживания ребенка, а не только свои собственные. Присмотритесь, насколько подросток красив, когда готовится к встрече с девочкой. Для него не пойти в школу, конечно, гораздо менее важно, чем не пойти на встречу с девочкой. Они очень красивы в этой своей неловкости, в своих попытках стать значимыми. Я думаю, отношения с подростком очень важны. Если общество способно поддерживать подростков – это здоровое общество.

НП: Если раньше в сложные моменты всегда поддерживала семья, то сейчас это не всегда так. Семейные ценности размываются. Была семья-крепость, а стала цыганская кибитка в поле – нет стен, есть свобода, но нет безопасности. Как тут адаптироваться?

М.С.Л.: Я думаю, что это никак не изменишь, мы можем помочь людям жить лучше в палатке, чтобы они могли больше доверять своему «я». Если вокруг небезопасно, то вы каждый момент должны себя обнаруживать. Это стрессовые условия, но они могут стать очень творческими, в этом и заключается вызов общества сегодня.

НП: Чему можно научиться в таких условиях?

М.С.Л.: Обнаруживать то, что есть возможность в каждый момент открывать себя. Что правда не в том, что мы уже знаем, и что истина в каждый момент открывается заново. Мы учимся доверять красоте. Если вы дышите и вы в контакте со своими ощущениями, то вы увидите ее. Я понимаю, что это ограниченные вещи, но это способ помочь. А для этого нужно почувствовать себя живым и иметь надежду. Правда, последнее сделать труднее.

НП: Мир драматически меняется. Как вы думаете, что будет дальше?

М.С.Л.: Возможно, нами будут управлять люди корпораций и тогда мы станем жертвами новой диктатуры. Либо научимся доверять миру, работать ради того, во что мы верим, а не бороться за власть. И то и другое – крайние варианты. Думаю, задача психотерапевтов и психологов – научиться самим и научить других видеть красоту людей, улавливать гармонию в каждом и признавать ее.