Особый резон

Как?! Вы еще ни разу не погружались? Скажите, что вы еще не прыгали с банжо! Сегодня «отчаянные» хобби настолько популярны, что проводить время за вязанием или, скажем, выращиванием бархоток на балконе – почти неприлично. Что стоит за страстью к неоправданному риску?

Горные лыжи, серфинг, парашюты – удел скучающей отпускной публики «за тридцать». Настоящие герои (читай – молодые и бесшабашные) предпочитают погорячее: стритрейсинг, билдеринг, паркур. «Это какой-то клуб самоубийц!» – выносит обиженный вердикт водитель моего такси. Соглашаюсь, не без зависти провожая глазами парочку, так бесцеремонно подрезавшую нас на харлее…

Если вы спросите этих скромных покорителей городских джунглей, какие невзгоды толкают их на караемые судьбой и автоинспектором гонки по ночным дорогам (или совсем уж экзотичные прыжки с крыш заброшенных зданий), они с восторгом расскажут о драйве, скорости и жажде новизны. Особо продвинутые вспомнят о необходимости «релакса» и важности «преодоления себя». И хотя «преодолевать себя», запивая валидол валерьянкой, приходится в основном состоящему в родстве старшему поколению, самонадеянность и смелость – существенные штрихи к портрету обладателя свежего лица и новенького паспорта. Ну, какой нормальный человек мечтает о жизни, похожей на фруктовый кефир? Другое дело – быть фигурантом дворовых легенд, объектом не разделяемого семьей и школой восхищения…

ЗАЧЕМ МЫ РИСКУЕМ?

«Влечение к опасности – это нормальное свойство личности, за которым стоит множество различных побуждений, отнюдь не всегда разрушительных, – утверждает доктор психологических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова Вадим Петровский. – Одно из самых положительных назначений риска заключается в возможности “сориентироваться”, приблизиться к объектам и обстоятельствам, несущим в себе угрозу, и даже ощутить над ними контроль. В этом смысле увлечение молодежи экстримом – метафора преодоления “взрослых” жизненных перипетий. Вопрос – в мере и осмысленности. Я бы сказал, риск – благородное дело, когда благородно дело, ради которого рискуешь».

ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД

Вот вы сидите и читаете журнал. Я вам приказываю: ни за что не переворачивайте страницу!.. Что вы сделали? Перевернули? Нет, но тут же отчетливо представили, как вы ее перелистываете? Экспериментально доказано, что импульс нарушить (хотя бы для того, чтобы узнать, а что, собственно, случится) возникает в ту же секунду, как только звучит какой-либо запрет: «Не трогать руками!», «Купаться запрещено!», «Не влезай – убьет!». Поскольку в большинстве своем эти предостережения несут в себе некоторую толику здравого смысла, многие из нас от сомнительного поступка воздержатся. Другие – не всегда. Это и не удивительно, ведь когда у человека отключается механизмы самоконтроля, он возвращается на более ранние ступени развития – к состоянию маленького ребенка, живущего в соответствии с логикой «подумал – сделал». Нечто похожее происходит с теми, чье экстремальное хобби обретает черты зависимости…

Для того чтобы решиться на отчаянный шаг (будь то ставка в казино или прыжок с крыши высотного здания) нужен какой-то резон. С точки зрения психологии, основных мотивов тут два: «быть как те, с кем я дружу» и «чем хуже, тем лучше». В первом случае экстремальные хобби перенимаются из тех же соображений, которые заставляют подростков «из хороших семей» играть на стройке: они там не потому, что им «больше делать нечего», а потому, что нужно решить актуальную задачу: доказать сверстникам свою значимость («крутизну»). Во втором – речь идет о негативном жизненном сценарии, вынуждающем накапливать очки для трагической развязки.

«На самом деле грань между увлечением и зависимостью очевидна, – считает психотерапевт Иван Кириллов. – Первый сигнал о неблагополучии поступает, когда жизнь вне опасного хобби вызывает отвержение, чувство потери красок, хандры, раздражительности и нарастающей тревоги. Затем, как и в случае с алкогольной и наркотической зависимостью, появляется необходимость в повышении дозы. Тогда с каждым разом рисковать приходится все “безбашеннее”, трюки выходят за рамки разумного, инстинкт самосохранения начисто отключается».

ЖИТЬ БЫСТРО, УМЕРЕТЬ МОЛОДЫМ

Транзактные аналитики считают, что в истоках скрытого суицидального поведения – такие сценарные предписания, как «Не живи», «Не будь собой», «Не думай», «Не чувствуй» и «Не будь здоров». Эти и многие другие директивные послания, согласно исследованиям Эрика Берна и Клода Стайнера, закладываются в раннем детстве и составляют «бессознательный план жизни», который оправдывается ходом событий и достигает пика при выборе пути.

Например, послание «Не живи» получают дети, чей родитель чувствовал, что малыш ему мешает, нарушает его планы, препятствует самореализации. Это может быть молодая женщина, которая не смогла продолжить образование или устроить личную жизнь; взрослая дама, у которой уже были дети, и она больше не хотела их иметь. При этом мать ребенка испытывает отчаяние: «Не хочу больше! Хочу, чтобы уделяли внимание моим желаниям!» На ее месте может быть отец семейства, который день и ночь вкалывает на неинтересной работе, чтобы прокормить семью.

Какие бы мотивы за этим ни стояли, вменяемые взрослые, естественно, будут изо всех сил подавлять свою ярость, но, тем не менее, невольно они передают малышу свое недовольство по поводу его появления на свет. Другое послание записных экстремалов – «Не будь здоровым» – часто получают те дети, о которых заботятся исключительно во время их болезни, а в остальное время они ощущают дефицит внимания. В подобных случаях в подсо- знании закрепляется решение: «Чтобы меня любили, я должен страдать».

«Обычно носители таких сценариев не очень понимают, ради чего они искушают судьбу, – продолжает Вадим Петровский, – и, если их об этом спросить, единственно верным ответом будет “Низачем” или “А как иначе?”. В этом случае важно освободиться от чувства бессмысленности и никчемности жизни, извлечь уроки из своих потерь, травм, из той цены, которая наверняка была уже не раз заплачена за удаль. Некоторым помогает понимание, что для кого-то они тоже – образец для подражания, а значит, есть смысл остановиться, чтобы не подвергать опасности других. Хотя, как показывает практика, люди в последнюю очередь думают над тем, как найти здоровую альтернативу своей зависимости. Даже заполучив серьезные переломы, многие мечтают скорее поправиться, чтобы вернуться к своим занятиям. По сути, эта та же попытка “отыграться”, как у игроков казино».

ПОСЛАНИЕ К ВЕЧНОСТИ

Страсть к неоправданному риску связана с глубинным человеческим переживанием – страхом небытия. Сформулированное в работах позднего Фрейда, «влечение к деструкции» было изучено знаменитым американским психотерапевтом, профессором Стэнфордского университета Ирвином Яломом. Исследования позволили сделать вывод о том, что многие проблемы проистекают не только из драматического прошлого опыта, но из этой бессознательной тревоги.

«Часто страх небытия парадоксально проявляется “заигрыванием” со смертью: опасными увлечениями, наплевательским отношением к здоровью, демонстративными попытками суицида, – говорит психолог, семейный психотерапевт Анна Воспянская. – Возможность “потягаться” с небытием и обострить чувства будто отвергает саму возможность умереть. Отрицание небытия поддерживается еще и нашей глубинной верой в свою исключительность: да, люди болеют, калечатся, но только не я, со мной этого не может быть».

Еще одна метаморфоза танатофобии – страх потерянного времени. Жить на высоких скоростях, браться за сто дел одновременно, проводить свободное время активно – этот тренд происходит из бессознательного представления о том, что, пока у нас столько незаконченных дел, мы не умрем…

«Во времена, когда ценность индивидуализма и личного преуспевания возведена в культ, мода на экстрим – весьма закономерное явление, поскольку через риск мы осваиваем новые территории, – полагает Вадим Петровский. – Испытывая пределы своих сил, мы превращаем умозрительное “я хочу” в уверенное “я могу”. И если хобби не переросло в болезнь, тяга к опасности ради опасности со временем изживается, а потребность в риске встраивается в другие области жизни, например профессиональные: искусство, науку, бизнес. Все зависит от способности противостоять тенденции. Умение сдерживаться – не менее важная вещь, чем готовность рисковать».

Возникает вопрос: а может быть, с экстремальными увлечениями стоит поступать как с курением – лучше уж и не начинать, чтобы потом не приходилось избавляться?.. В конце концов, у каждого из нас есть разумные друзья-приятели, которых не то что на трассу для стритрейсинга, а даже на чертово колесо калачом не заманишь…

Вообще у рискованности, как у всякого явления, есть свой антипод – это потребность в безопасности, ведь что ни говори, но желание держаться подальше от греха очень естественно и объяснимо. При этом обе позиции пользуются поддержкой окружающих и имеют культурные основы. Вспомним русские пословицы: «Кто не рискует, не пьет шампанского» и «Тише едешь, дальше будешь». Или у японцев: «Увидел большую волну, нагни голову» и «Что страшно, то и любопытно». Конфликт этих двух тенденций присутствует в психике любого человека. Допустим, в обычной жизни они в равновесии, но как вы поступите, оказавшись перед лицом неопределенности?..

Страх всегда сопряжен с чувством невозможности выбора, последнее переживается настолько остро, что риск воспринимается как прорыв, путь к свободе. Преодолевая страх, мы получаем огромное вознаграждение – чувство торжества, сравнимое с катарсисом. В то же время тактика премудрого пескаря, который все время отсиживался за камнем, в конечном итоге приводит к фрустрации. Получается, здоровый выбор заключается в том, чтобы рисковать, но при этом быть свободным от навязчивого испытания себя на предмет свободы.

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА