Загрузка...
Тысячи опытов, проведенных за полтораста лет существования психологии как экспериментальной науки, позволяют нам многое понять в нашей собственной натуре, в наших непростых отношениях с окружающим миром.
Однажды прохладным апрельским утром 2007 года в подземном переходе в центре американской столицы можно было наблюдать любопытную картину. Моложавый мужчина средних лет, непритязательно одетый (джинсы, свитер, бейсболка), играл на скрипке для развлечения прохожих. В открытый скрипичный футляр возле его ног время от времени падали монетки. Скрытая камера беспристрастно фиксировала происходящее. За 45 минут мимо музыканта прошли свыше тысячи человек. Лишь семеро ненадолго задержались. 27 человек на ходу бросили деньги в футляр – в сумме набралось 32 доллара 17 центов.
Никто из прохожих не догадался, что участвовал в провокационном психологическом эксперименте. В роли уличного музыканта выступал всемирно известный виртуоз Джошуа Белл, который своими выступлениями в концертных залах зарабатывает до тысячи долларов в минуту при стоимости билетов свыше ста долларов. В подземном переходе он блестяще исполнял великие классические произведения на скрипке Антонио Страдивари ценою в три с половиной миллиона. Почти за час маэстро остался не узнанным и заработал гроши.
Совсем недавно, в апреле 2011-го английский психолог Ричард Вайзман поразил мир похожим по сути экспериментом. Сотням испытуемых он предложил на пробу два сорта вина, различающиеся по цене в несколько раз. Менее чем в половине случаев добровольные дегустаторы сумели хотя бы просто отличить дорогое вино от дешевого. «Когда вы знаете правильный ответ, вы обманываете себя, полагая, что чувствуете разницу, но большинство людей не способны и на это», – цитирует Вайзмана газета The Guardian. Впрочем, этот эксперимент трудно назвать новаторским. Задолго до Вайзмана его коллеги сумели провести даже профессиональных дегустаторов, которым было предложено сравнить одно и то же вино, разлитое в разные бутылки – с дорогой и дешевой этикеткой. «Дорогое» вино эксперты расхваливали с восторгом, то же самое под дешевой маркой – пренебрежительно поругивали.
Вспомните об этих поучительных опытах, когда отправитесь в дорогой ресторан смаковать деликатесы или аплодировать звезде из VIP-ложи концертного зала. Уверены, что в изысканном графине вам подадут столь же изысканный напиток? Стали бы рукоплескать звезде, появись она инкогнито в прокуренном клубе на окраине? Что на самом деле превращает еду в лакомство, а артиста в кумира? Мир, в котором мы живем, рождается в нашей собственной голове. И часто он лишь отдаленно похож на тот, который существует на самом деле. Сплошь и рядом мы готовы принять стекляшку за бриллиант и не способны распознать подлинную драгоценность в скромной оправе.
Тысячи опытов, проведенных за полтораста лет существования психологии как экспериментальной науки, позволяют нам многое понять в нашей собственной натуре, в наших непростых отношениях с окружающим миром.
Простой, но очень показательный опыт легко провести и самому. Попросите кого-нибудь из друзей в порядке испытания глазомера оценить диаметр современной копеечной монеты. Можете смело биться об заклад, что ответ будет неверный. Типичный ответ тех, кто никогда из любопытства не измерял копейку, – 10 миллиметров. 12 миллиметров называют крайне редко. Правильный же ответ – 15 миллиметров – встречается с недоверием и с требованием сейчас же произвести замер. Поразительно, что диаметр копейки никогда не преувеличивается. Почему?
На этом примере видно, как трудно отделить один из признаков хорошо известного нам явления от других его характеристик. Пытаясь оценить диаметр копеечной монеты, мы одновременно актуализируем наши знания об ее покупательной способности, столь ничтожно малой, что мы невольно распространяем эту малость и на ее физические свойства.
Иными словами, мы порой приписываем миру наши представления о нем. Верны ли эти представления? В этом полезно бывает разобраться, отдав себе отчет в том, когда и почему они сформировались. Может быть, они были кем-то нам навязаны – злонамеренно и небескорыстно. Понять это помогает психология. Но не та, которой нынче торгуют вразнос самозваные «учителя жизни», а та настоящая наука, которая строгим экспериментальным методом вскрывает законы мироощущения и поведения человека. Вместо того чтобы платить массовикам-затейникам за их вольные и небесспорные интерпретации результатов хорошо известных экспериментов, порой достаточно просто прочитать описание классического опыта и сделать правильный вывод, который недвусмысленно вытекает из него, как мораль из басни.
А консультантов, аналитиков, советников и прочих коучей, готовых за приличное вознаграждение учить вас уму-разуму, нелишне спросить: какими научными данными подтверждается ваша концепция личностного роста и жизненного успеха? Каким экспериментом доказано, что высокая самооценка – залог успеха, что главная причина неудач – недостаток уверенности в себе? Известно ли вам, что многие научные опыты это не подтверждают и даже доказывают совсем иное? Психолог, у которого нет ответов на такие вопросы, скорее всего, высидел свой диплом на скоростных курсах или просто сам себе присвоил громкий титул. Благо в наши дни учредить и возглавить Международную академию личностного роста может любой самозванец с хорошо подвешенным языком.
Инна Бовина,
доктор психологических наук, профессор кафедры криминальной психологии факультета юридической психологии МГППУ
ИСТИНА РЯДОМ
Итак, в одной ситуации Белл дает концерты летом того же года, когда был поставлен эксперимент, на фестивале классической музыки в Швейцарии. В другой – он же исполняет музыку в фойе метро. В первом случае – признание и успех, во втором – равнодушие и очень маленький сбор от «сольного концерта» (!). Всего лишь одна женщина узнала скрипача – она его видела ранее. К слову, он играет на концертах и в метро на скрипке работы Страдивари образца 1713 года. Правда, Яша Хейфец в свое время не только утверждал, но и демонстрировал, что качество звука, извлекаемого им из дешевой скрипки, не очень сильно отличается от того, что он извлекает из скрипки работы Страдивари. Отсюда – игра мастера всегда остается узнаваемой. Тогда получается, что те, кто слушает, не могут распознать виртуоза. Конечно, акустика концертного зала не та же, что в вестибюле метро, и люди, которые приходят в концертный зал, – не те же самые, что прошли мимо скрипача.
Суть скорее все же в том, что здесь мы имеем дело с примером социального влияния: в первом случае – перед нами профессионал своего дела, признанный обществом; в другом – незнакомец. А в результате – восприятие, понимание и оценка музыкального произведения оказываются разными.
