ВЫСОКО СИЖУ, ДАЛЕКО ГЛЯЖУ

У меня трое детей, двое совсем взрослых и 10-летняя «малявка», хотя никакая она не малявка, конечно, страусенок на длинных ногах, вполне независимая девица. И после лагеря она сделала себе страницу «ВКонтакте», чтобы переписываться с друзьями из отряда. И добавила меня – для объема и пущего шика.

И понеслось. «Ваш друг прошел тест “Какая ты в постели”, смотреть результат…» «Ваш друг обновил фотографию на странице, смотреть», – томная эльфийка практически без ничего призывно выпячивает то, что у моего ребенка еще не выросло. Мне докладывают о песнях, которые она слушает, о фильмах и тестах, о том, кто добавился ей в друзья. Каждый раз, когда раздается тихий бряк сообщения, я внутренне вздрагиваю и напрягаюсь, бог знает, куда еще ее занесло и не придется ли сию секунду все бросать и идти принимать меры.

Это я еще молчу о вирусах, это мужнина епархия, на днях он помогал приятелю вычищать комп от полчищ троянов – тоже девочки наловили в Сети, кликнули на какую-то ссылочку «узнай свое будущее», мужики потратили два вечера, чтобы их стереть из всяких потайных закоулков регистра, ругались, как ассенизаторы.

Не лучше бы мне было ничего не знать? Сидит ребенок, тихо подхихикивает, что-то напевает себе под нос, по клавишам стучит. Чем бы дитя ни тешилось, как говорится.

Но я помню прошлогоднюю историю моей 12-летней клиентки, поэтому просто делаю оповещалку потише, чтобы не так сильно подскакивать, и продолжаю следить. Да, я параноик.

«У МЕНЯ ЕСТЬ ДРУГ»

Ксю 12 лет, она сирота, удочерена пожилыми родственниками, симпатичная разумная деваха. Ко мне обратилась по поводу ночных кошмаров, приступов безудержного плача, постоянно сниженного настроения. С одной стороны, вроде бы все понятно: гормональная перестройка, пубертат. С другой стороны, есть информация, что ее биологическая мать именно в пубертате начала срываться в асоциальное и опасное поведение, которое и привело ее за край в конце концов. Очень тревожно за Ксю, вдруг что-то упустим, не заметим предвестников.

Начинаем работать, девочка легко и охотно идет на контакт (слишком охотно, шепчет мой внутренний супервизор), много рассказывает о себе, спокойно говорит о потере матери в пол¬тора года. Приемную мать очень любит, отца слегка презрительно жалеет («Квелый он, никакой, помощи от него – ноль». Явно чужой текст повторяет). Учится средне-хорошо, любимые предметы все гуманитарные, много подруг, занимается танцами и пробует играть в девчачьей группе. Пока не нахожу, за что зацепиться, на первый взгляд картина абсолютного благополучия, поводов для кошмаров и страданий просто нет.

Так мы потихонечку разговариваем ни о чем еще какое-то время, а потом я предлагаю Ксюхе порисовать. И сразу становится понятно, что мама беспокоилась не напрасно. Из кромешной тьмы на меня смотрят багровые глаза, тянутся страшные клешни с когтями, щерятся оскаленные пасти. «Это то, что мне иногда снится, – объясняет девочка. – Я не знаю, кто это и что, но мне одновременно страшно и хочется разглядеть, прикоснуться». И дальше она говорит то, что становится ключом к сюжету: «Я даже Саше об этом рассказала, он сказал, что у девочек так бывает».

Стоп. Что за Саша? Раньше это имя нигде не звучало.

Ксю явно смущена и не очень хочет разворачивать эту тему. Уклончиво, короткими безличными предложениями она рассказывает, что месяцев девять назад она познакомилась в соцсети с «очень хорошим человеком», Сашей, он взрослый, детский писатель, они болтают в «Скайпе», она рассказывает ему о себе, а он потом вставляет эти рассказы в свои книжки.

Не знаю почему, но все мои внутренние «системы раннего оповещения» начинают просто вопить. Alarm! Alarm! Если бы на загривке у психоаналитиков росла шерсть, сейчас она стояла бы дыбом. Я чувствую себя волчицей Ракши, защищающей Маугли от Шерхана.

Что еще за детский писатель, о котором никто слыхом не слыхивал? Я вообще-то учитель литературы, если кто забыл, и в курсе того, что издается, слежу. И что за книжки он пишет? И почему я реагирую так остро? И почему его имя всплыло в тот момент, когда мы с Ксюхой обсуждали ее ночные кошмары?

Ксю называет мне его фамилию, она явно гордится, что у нее такой взрослый и знаменитый друг. Ей приятно быть Музой, она не понимает, чего это я вся подобралась и перестала быть «доброй феей». Она пытается меня успокоить: «Да ладно вам, чего такого-то? У него много девочек в друзьях, человек пятьсот, там целое сообщество».

Все, уровень моей тревоги перескакивает с оранжевого на красный. Сейчас я никакой не терапевт, а полоумная мать, которая мечется, не зная, как защитить свое дитя. Это, конечно, чувства самой Ксю, которые она вытесняет и которые проявляются только ночью, когда контроль сознания отключен и на сцену выходит Ночной Дозор – подсознание.

Слово «трансфер» на слуху у всех, кто интересуется психологией. Оно означает, помимо всего прочего, неосознаваемые чувства клиента, которые «ловит» терапевт. То есть, когда Ксю рассказывает мне о Саше, наяву она увлечена, слегка возбуждена, немножко влюблена. Но в глубине души ей отчаянно страшно, она чует опасность, но отодвигает это негативное переживание на задворки сознания, чтобы встретиться с ним ночью, в виде ужасного сновидения.

В общем-то, нормальные эмоции девушки, вступающей в пугающие и манящие воды взрослой жизни, включающей в себя и секс тоже.

Только вот моя реакция какая-то преувеличенная, я так обычно на подростковые влюбленности не реагирую.

И Ксю, как будто подслушав меня, говорит: «Да вы хоть сами посмотрите, у него есть страница “ВКонтакте”!» Хорошо, если ты мне разрешаешь, я посмотрю.

Хотя обычно я этого не делаю, гуглить клиентов – это фи, это крайне дурной тон, это нарушение личных границ и правил сеттинга. И в «друзья» клиентов я не добавляю никогда. Но тут я еле-еле дожидаюсь, когда доберусь до компа. И еще в дороге обдумываю, что буду делать, если мои страшные подозрения подтвердятся.

«БАБУШКА, А ПОЧЕМУ У ТЕБЯ ТАКИЕ БОЛЬШИЕ УШИ?»

Ну, чтобы больше не мучить вас ожиданием, скажу: да, я была права. Конечно, это не тот педофил, который отлавливает своих жертв в Интернете, но человек, больной на всю голову. Он пишет полубезумные-полупорнографические рассказы, где сочетается расчлененка, механизмы, монстры из Подземельных Измерений и подробнейшее описание половых органов маленьких девочек. Иллюстрации соответствующие.

Отвратительно и мерзко. Представить, что любая из моих знакомых девочек будет это читать, а еще пуще – послужит отправной точкой для его шизофренических фантазий – и рука сама тянется к топору.

Но почему Ксюша этого не заметила? Почему ей нравилось с ним общаться? Неужели ей не было противно или страшно?

Было. Но он был единственный в ее жизни человек, с которым она могла говорить о запретном, о том, что вызывает жгучий интерес, причем говорить очень иносказательно, так, чтобы в случае чего можно было сделать честные глаза и полностью все отрицать. Слово «секс» не было произнесено ни разу. Это называется «растление малолетних».

У Ксюхи плохо простроены личностные границы. Помните, я в начале говорила, что она слишком быстро идет на контакт? Вот это оно и есть. В норме мы слегка настороженно относимся к новым людям, не открываемся сразу, сначала знакомимся, выясняем, можно ли человеку доверять, не обидит ли, не злоупотребит ли. Ребенок учится социальному поведению в семье, когда ходит с мамой в гости, когда видит, как папа здоровается с соседом во дворе. Наша повседневная жизнь предоставляет бескрайнее поле для обучения, как во взаимодействии, так и в наблюдении.

А Ксю этого практически лишена. Ее приемная мама очень сильно старалась оградить девочку от любого потенциально опасного влияния, поэтому ребенок посещал только высококультурные места и только за руку, никакого «дурацкого» телевизора дома, никаких пустых слоняний по двору, тем более – никаких детских лагерей, ведь там «научат плохому». Кроме того, преклонный возраст родителей обусловил и качество гостей и друзей дома: пожилые приличные пары, дамы.

В результате Ксюша выросла с социальным «иммунодефицитом»: ее сигнальная система не настроена на зло, она не умеет считывать контекст, не ловит мелкие знаки, указывающие на «не того парня».

С другой стороны, ее приучали всем делиться с мамой, от мамы не должно быть никаких секретов, все подружки в обязательном порядке приглашаются домой, каждый вечер обстоятельно обсуждается, как прошел день… Нет личного, интимного пространства, как оказалось, и в прямом, физическом смысле тоже: спит девочка с матерью, всем так удобнее.

Самое-то главное – с чего я начала: у ее родителей нет аккаунтов в соцсетях. Более того, они вообще не умеют обращаться с компьютером. Ксюха там главный сисадмин. Никто не контролировал, с кем она общается, не вдалбливал ей правила безопасности в Сети с семи лет, у нее не установлен родительский контроль в системе. Фактически это история про Рапунцель, которая, просидев двенадцать лет в башне, вы¬шла на рыночную площадь большого города. Счастье, что ее кошмары погнали ноги в сторону «доброй волшебницы». До логова «злого чародея» оставался один поворот.

Так что, уважаемые родители, призываю вас: следите за детьми! Говорите с ними о том, что на свете есть зло, что оно может прикидываться другом. Учите их доверять себе, прислушиваться к ощущениям. Обучайте правилам безопасного поведения в Сети, нельзя, чтобы ребенок шел туда один.

А вот к себе в друзья – не добавляйте.