Загрузка...
В 1951 году была опубликована научная заметка американского психолога Соломона Аша «Воздействие группового давления на изменения и искажения суждений». В статье приводилось описание эксперимента, наглядно демонстрирующего феномен конформизма – подчинения отдельного человека мнению группы.
Не верь глазам своим!
Эксперимент Аша был очень простым, но гениальным: испытуемому предлагалось «проверить глазомер». Сначала ему показывали карточку с эталоном – нарисованным вертикальным отрезком. После этого ему показывали еще 18 карточек, на которых было нарисовано по три вертикальных отрезка, один из которых совпадал по длине с эталонным; и надо было указать, какой именно совпадает.
Задание было легким (отрезки сильно различались по длине), и, если испытуемый выполнял его в одиночку, все его ответы были верными. Но эксперимент проводился в группе, где из восьми участников семеро были «подсадными», и лишь один – наивным испытуемым. Процедура была организована так, что сначала ответ на вопрос (о том, совпадает или нет длина отрезка на карточке с эталоном) давали «подсадные» и уже после них отвечал испытуемый.
На первые два вопроса «подсадные» отвечали вполне адекватно. А вот с третьей карточки начинались настоящие чудеса: все в один голос утверждали, что с эталонным отрезком «абсолютно совпадает» отрезок на карточке, который на самом деле был раза в два короче.
Не заметить это было просто невозможно, и наивный испытуемый оказывался перед трудным выбором: либо согласиться с выбором группы (что будет заведомой ложью и искажением действительности), либо дать свой собственный ответ (который будет соответствовать реальности). В первом случае испытуемый подтверждал свою лояльность группе, очевидно, надеясь на ответное принятие. Во втором случае испытуемый противопоставлял себя группе, рискуя быть отвергнутым.
«За» или «против»?
Каковы же были результаты эксперимента? 75 % наивных испытуемых хотя бы один раз согласились с заведомо неверным ответом, который дала группа. Эксперименты Аша многократно повторялись в различных модификациях, и общий вывод получается таким: выраженность конформности соответствует закону нормального распределения. Это означает, что примерно 20–25 % испытуемых будут «радикальными конформистами», практически во всем и всегда соглашаясь с мнением большинства.
На другом полюсе этого распределения будут 20–25 % испытуемых, которых можно назвать «радикальными нонконформистами». Эти люди всегда будут придерживаться мнения, альтернативного общепринятому (что забавно, они будут «против», даже если мнение большинства в конкретной ситуации будет истинным).
Всех, кто располагается между полюсами радикального конформизма или нонконформизма, можно назвать «ситуативными конформистами». Склонность «ситуативного конформиста» соглашаться либо не соглашаться с мнением группы во многом зависит от особенностей ситуации, в которой требуется выразить это согласие. Например, чем авторитарнее ведет себя экспериментатор и чем более формальной («строгой», официальной) является обстановка эксперимента, тем сложнее противоречить группе.
Чем больше «подсадных» участников в группе и чем активнее (эмоционально, громко, агрессивно и т. п.) они выражают групповую точку зрения, тем меньше желающих высказать иное мнение. Если в ситуацию добавить какие-нибудь стрессогенные факторы, повышающие тревожность (например, спешку, конкуренцию, угрозу наказания), это также делает «ситуативных конформистов» более податливыми мнению большинства.
Но самое интересное в изучении конформности начиналось после завершения экспериментов, аналогичных тому, который придумал Соломон Аш. Исследователи спрашивали испытуемых: «Почему вы согласились с мнением группы? Вы на самом деле считаете, что данный группой ответ верен, соответствует реальности?»
99 % испытуемых вполне отдавали себе отчет в том, что группа дала ложный ответ, не имеющий отношения к реальности (рассказ про 1 % тех, кто на самом деле воспринял ответ «подсадных» как истинный, выходит за рамки этой заметки; в их случае можно говорить о бреде, о психотическом искажении реальности).
Далее следовал очередной вопрос: «Если вы знали, что данный группой ответ неверен, то почему согласились с ним?» Ответы давались разные: «Думал, это какая-то шутка или недоразумение», «Хотел подыграть экспериментатору», «Понимал, что в этом нет смысла, но надеялся побыстрее выйти из этой ситуации» и т. п. Но все их можно интерпретировать как рационализацию – психологическую защиту, с помощью которой испытуемые пытались снизить тревогу, возникающую в ситуации группового давления. Рационализация помогала придать хоть какой-то смысл происходящему и оправдать собственное поведение.
Я просто подчинялся приказу
Получается, что реакция «ситуативных конформистов» является парадоксальной. С одной стороны, можно ли их считать настоящими конформистами, если в угоду группе они притворяются (и прекрасно осознают собственное притворство)?
С другой стороны, испытываемая ими под давлением группы тревога вполне реальна. И возможно, демонстративное согласие с группой является лучшим способом эту самую тревогу снизить. Тем более, что у этой тревоги давние эволюционные предпосылки. Биологически мы, люди, стайные существа. Для первобытного человека быть изгнанным из племени означало верную смерть, а принятие в группу, напротив, было гарантией выживания.
К сожалению, притворство «ситуативных конформистов» может заходить слишком далеко, побуждая их к опасным поступкам. Это убедительно доказал Стэнли Милгрэм (кстати, ученик Соломона Аша) в другом знаменитом эксперименте, где испытуемый (по команде экспериментатора) «обучал» третьего участника эксперимента с помощью ударов электрическим током. 90 % испытуемых были готовы причинить смертельные страдания «ученику».
Милгрэм считает, что подобного рода конформизм характерен для большинства «людей в форме», потому что они тоже «всего лишь выполняют приказ», стараясь не задумываться о его смысле и последствиях. Почти у всех нацистских преступников, осужденных на Нюрнбергском процессе, были идеальные характеристики – они были дисциплинированными служаками (и конформистами), старательно выполнявшими приказы, мотивированные общим благом и служением интересам фатерлянда.
Мы с тобой одной крови?
Сможет ли согласие с мнением группы снизить древнюю бессознательную тревогу? Вряд ли. Мы уже не первобытная стая, а сложно структурированное общество, состоящее из множества групп, организаций, сообществ, социальных институтов. Современному человеку недостаточно быть просто похожим на членов своего племени.
В советской психологии предложили термин ЦОЕ – ценностно-ориентационное единство членов группы. По-настоящему «своим» может стать лишь тот член группы, кто искренне разделяет цели и ценности сообщества. Какие-то групповые цели могут совпадать с личными; но даже не совпадающие групповые цели не должны противоречить персональным ценностям отдельного члена группы.
Тогда можно говорить о подлинном ЦОЕ, и только такая включенность в группу будет эффективно снижать тревогу. Если же человек пытается «мимикрировать», демонстрируя лишь внешнюю приверженность целям группы (но без ЦОЕ), его тревога и даже страх быть отвергнутым группой никуда не исчезает.
В современном обществе ситуация может быть очень запутанной. Одна и та же группа может придерживаться противоречивых ценностей. Самый простой пример – коррумпированная организация. С одной стороны, такая организация должна качественно выполнять свои функции; с другой стороны, за взятки эти функции можно и не выполнять.
Представьте, что в такую организацию приходит сотрудник-новичок, который намерен честно выполнять возложенные на него обязанности. Очень скоро он понимает, что ценности организации противоречивы, и какое бы решение он ни принял (честно выполнять свою работу или стать коррупционером), это не поможет ему избавиться от тревоги. В случае отсутствия ЦОЕ конформизм становится плохим средством для снижения социальной тревоги и напряженности.
Здоровый баланс
Конформизм (как и нонконформизм) не является «абсолютным злом» или «абсолютным добром». Для развития общества в целом и любой отдельной группы важно, чтобы в нем мирно уживались и конформисты, и нонконформисты. Конформисты стабилизируют общество, помогая зафиксировать и удержать актуальные ценности; нонконформисты помогают обществу развиваться, избавляясь от устаревших ценностей и ценностных противоречий.
Общество, которое насаждает конформизм (подавляя нонконформистов), получает фальшивое единомыслие. Члены сообщества привычно кивают головами, прекрасно понимая, что это «понарошку», но подлинного ЦОЕ в таком сообществе не возникает. А это означает, что у группы отсутствует «психологический иммунитет» к любым разрушающим воздействиям извне. Единство группы/общества конформистов оказывается номинальным и непрочным.
Общество, в котором поощряется нонконформизм, оказывается на любопытной развилке. С одной стороны, нонконформизм может породить «войну всех со всеми», когда каждая группа будет замыкаться в собственном эгоизме, игнорируя интересы и права других групп.
С другой стороны, нонконформизм инициирует диалог, следствием которого является взаимопонимание, согласование интересов и укрепление общественного договора. Как будет пройдена эта развилка? Зависит от готовности групп к диалогу, к совместному поиску разумных и конвенциональных способов согласования противоречивых интересов, потребностей и мнений.
