Не влезай, убьет!

Вы помните стишок про несчастного электрика Петрова? А про маленького мальчика, который нашел пулемет? Если не помните, значит, вы молоды, что прекрасно, или же живете, не общаясь с «простым народом», поскольку садистские стишки были очень популярны в школах, в пионерских лагерях и на студенческих военных сборах в 70 — 80-е годы.

Сюжеты садистских стишков варьируются практически бесконечно, но их основными действующими лицами чаще всего остаются некие безымянные «маленький мальчик» или «девочка».

Садистские стишки — лишь один вид черного юмора, а главным его представителем следует считать, без сомнения, анекдот.

ПОСМЕЯТЬСЯ НАД НЕВЫНОСИМЫМ

«Если главная функция юмора вообще — психологическое облегчение сложных ситуаций путем их сведения к смешной и нелепой форме, то черный юмор помогает пережить наиболее трагические ситуации, которые традиционно считаются слишком трагичными, чтобы над ними шутить», — считает Андрей Юревич, доктор психологических наук, профессор, заместитель директора Института психологии РАН.

Так все же: почему черный юмор работает? Новый, неожиданный поворот темы «расширяет» сознание, которое сужено тяжестью ситуации. Взгляд под другим, порой парадоксальным углом зрения дает возможность увидеть ее по-иному, а значит, отнестись к ней иначе, не так травмирующе, как раньше.

Такая смена точки зрения и, следовательно, смена отношения более всего нужны, когда человеку плохо. Особенно когда человек сталкивается по-настоящему с трудными, драматическими и даже трагическими обстоятельствами. Болезни, травмы, смерть близких людей, собственная смерть — вот что самое страшное, соответственно, это и становится темой анекдотов из серии черного юмора.

Неожиданная развязка анекдота вызывает смех сквозь слезы, человек обретает ресурс принять, пережить драматизм ситуации.

ЧЕРНЫЙ ЮМОР В КОНЦЛАГЕРЕ

Виктор Франкл в своей книге «Психолог в концлагере» вспоминает, что когда заключенные, уже без вещей, побритые, голые стояли в душе и все иллюзии о будущем уже рухнули — тогда «явилось нечто неожиданное: черный юмор. Мы ведь поняли, что нам уже нечего терять, кроме этого до смешного голого тела. Еще под душем мы стали обмениваться шутливыми (или претендующими на это) замечаниями, чтобы подбодрить друг друга и прежде всего себя… Но не удивляйтесь. Пусть на какие-то минуты, пусть в каких-то особых ситуациях, но юмор — тоже оружие души в борьбе за самосохранение. Ведь известно, что юмор как ничто другое способен создать для человека некую дистанцию между ним самим и его ситуацией, поставить его над ситуацией, пусть, как уже говорилось, и ненадолго».

Приношу извинение за длинные цитаты, но свидетельствование Виктора Франкла настолько значимо, что его важно передать слово в слово: «Однажды я предложил одному другу каждый день по очереди придумывать какую-нибудь забавную историю, какая может приключиться с нами после освобождения. Он был хирургом, ассистентом хирургического отделения большой клиники. Как-то я пытался рассмешить его рассказом о том, как он, вернувшись к прежней работе, не сможет избавиться от некоторых своих лагерных привычек. Предварительно надо упомянуть: когда в лагере во время работ ожидалось прибытие какого-нибудь более высокого начальника, надзирающий за нами, стремясь увеличить наш темп, подгонял нас резкими криками «Живей! Живей!». И я рассказал моему товарищу, как однажды, когда он будет вести очень серьезную операцию на желудке, ворвется служитель и криками «Живей! Живей!» предупредит его о прибытии шефа. Иногда мои товарищи, мечтая о будущем — таком немыслимом, нереальном для нас будущем, придумывали что-нибудь забавное — вроде того, что в гостях нам предложат супу и мы станем просить хозяйку зачерпнуть со дна, чтобы попался горох или даже полкартофелины».

ЧЕМ ТРУДНЕЕ, ТЕМ ЧЕРНЕЕ

После терактов в Нью-Йорке в США появилось немало анекдотов про террористов, которые психологически помогали пережить травматические ситуации.

Оказывается, после того как происходит катастрофа или трагическое событие, количество обычных анекдотов в Интернете снижается, а поток черного юмора увеличивается.

Психологически понятно, что происходит разрядка внутренней напряженности. Кажется, что «над этим» шутить нельзя! Но вот пошутили, сквозь слезы посмеялись — и можно жить дальше: заходить в метро, летать на самолетах, ложиться на операцию…

Легко провести параллель между черным юмором и ужастиками как в виде кинофильмов, так и в виде пионерлагерных историй о «черной-черной комнате». И то и другое — способ адаптации к страшному, способ справиться со страхом. Таким образом, черный юмор можно отнести к защитным механизмам и, видимо, даже к одному из факторов стрессоустойчивости.

Вероятно, можно предположить, что чем труднее жизнь и хуже окружающая реальность, тем чернее юмор. При этом и он может быть как тонким, так и очень грубым. Все зависит от того, кто именно шутит.

«Наверное, можно усмотреть связь и между степенью жестокости окружающей реальности и популярностью черного юмора, — предполагает Андрей Юревич. — Современная российская действительность предельно жестока, возможно, поэтому черный юмор у нас так популярен. Видимо, жестокостью нашей нынешней жизни можно объяснить и популярность соответствующих кинофильмов».

Любителей черного юмора порой обвиняют в цинизме. Да, наверное, находятся личности особого склада, например садисты, которые получают удовольствие от проигрывания самих этих ситуаций. Однако, во-первых, вовсе не все, кто любят черный юмор, садисты или циники, а во-вторых, действия мерзавцев выходят далеко за рамки рассказывания анекдотов.