«Москва – Петушки»: билет в одну сторону

Расхожее мнение, что Веничка Ерофеев был банальным алкоголиком и написал книгу про то, как пьяница едет в электричке, далеко от истины. Он изобразил пьянство «нормой жизни» в годы вездесущей идеи и слогана «Трезвость – норма жизни». И расплатился за алкоголизм собственным здоровьем.

Автор одной книги

Венедикта Ерофеева (1938–1990 годы) без умаления его творчества можно назвать автором одной книги. Написать вторую после «Мертвых душ» поэму в прозе, которая переиздается до настоящего времени, мог только очень талантливый человек. Признание таланта безусловно, но есть одно «но».

Год создания культового произведения совпадает с пиком бродяжничества автора и ежедневного служению Бахусу. Взаимодействие алкогольной зависимости и продуктивного творчества в большинстве случаев подразумевает только один вариант: творец перестает пьянствовать, «приходит в себя» и создает очередной шедевр. Однако в отношении Венедикта Ерофеева такой подход некорректен.

Систематическое злоупотребление спиртным отмечается у него постоянно, но, как ни странно, особо не вредит творческому процессу.

Он пишет в своей автобиографии: «Осенью 1969 года добрался наконец до собственной манеры письма и зимой 1970 года нахрапом создал “Москва – Петушки” (с 19 января до 6 марта 1970 года)».

Мальчик с феноменальной памятью

О детстве будущего популярного автора известно немного. Он провел его в Кировске на Кольском полуострове. Отец в 1946 году был арестован «за антисоветскую пропаганду» и отбывал срок до 1951 года, мать была домохозяйкой. Не самый редкий случай семейного анамнеза того времени. Но если у одних подобные драмы культивировали покорность власти, у других – обиду и дух бунтарства. У Венедикта Ерофеева мы наблюдаем второй жизненный сценарий.

Сестра писателя Н. В. Фролова вспоминает:

«Веничка необычный был и маленький: когда он научился читать, мы даже и не знали, никто его специально не учил… Он был сдержанный, углубленный в свои мысли, память у него была превосходная.

Книг особых у нас не было, поэтому читали все подряд, что под руку попадается; был у нас маленький отрывной календарь, который вешают не стену. Веничка этот календарь – все 365 дней – полностью знал наизусть еще до школы; например, скажешь ему: 31 июля – он отвечает: пятница, восход, заход солнца, долгота дня, праздники и все, что на обороте написано. Такая была феноменальная память.

К тому же у него всегда был независимый характер. Так и не стал октябренком. И ни пионером, ни комсомольцем он не был. А ведь это были 40–50-е годы.

В 1946 году отца посадили… Мы голодаем, а маме не дают карточку, потому что на работу ее не берут как жену врага народа (у нас – карточки иждивенцев). Получается, что она живет за наш счет, нас объедает. Короче говоря, мама, по-видимому, так решила: если она уедет, то государство о нас позаботится. К нам действительно сразу пришли из милиции, сразу забрали в детский дом и увезли в Кировск».

Отметим и этот психологический момент, предрасполагающий к серьезной душевной травме.

За рамками стереотипов

В детском доме будущий писатель провел шесть лет. В школе был «страшной тихоней», окончил ее с золотой медалью и поступил на филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Но через полтора года был отчислен за «нехождение на занятия по военной подготовке». В последующем с таким же успехом (не дольше года) учился и в других институтах, из которых рано или поздно его отчисляли.

Из Владимирского педагогического института, например, он был отчислен «за моральное, нравственное и идейное разложение студентов».

Причина по тем временам была убедительной: в тумбочке у Венедикта нашли Библию, «которую он знал наизусть и без которой не мог жить» (Шмелькова Н., 1999).

Уже во Владимирском педагогическом институте Венедикт выходил победителем из дуэлей «с самыми знаменитыми выпивохами». Он перепивал их всех, причем «знаменитости» валялись под столом, а он, «чистый, как стеклышко… снисходительно принимал восторги дев». Но и вылетел из «педа» за эти подвиги, хотя учился там лучше всех, получая именную стипендию. Удивляющая всех способность Венедикта не пьянеть длилась очень долго.

Очевидным остается одно – Венедикт не вписывался в рамки общепринятых стереотипов и пытался жить по своим принципам и законам. То, что мнение окружающих мало его интересовало, остается неоспоримым фактом.

Нашла мужа «на помойке»

В последующем уже без прописки, не имея постоянного места жительства, Ерофеев устраивался работать в разные и непредсказуемые места, одно перечисление которых заняло бы целую страницу.

Впрочем, даже самые «экзотические» из них – бурильщик в геологической партии, сторож в вытрезвителе, дежурный отделения милиции, приемщик стеклотары, монтажник кабельных линий, лаборант паразитологической экспедиции, редактор и корректор студенческих рефератов в МГУ, сезонный рабочий – отнюдь не мешали пить практически постоянно. Только женитьба в 1976 году дала ему возможность прописаться в столице.

Очень характерна строчка из воспоминаний второй жены Ерофеева Г. П. Носовой: «Я Ерофеева буквально на помойке нашла».

Путь к алкогольному психозу

Приведем впечатляющий перечень госпитализаций Ерофеева, связанных с алкогольной зависимостью. В 1973 и 1979 годах из-за белой горячки попадает в психиатрическую больницу Кащенко. Все повторяется в июне 1982 года и январе 1983 года, когда он находится на лечении по поводу алкогольной зависимости в подмосковном пансионате.

Летом этого же года Ерофеев на машине вместе с другом совершают в буквальном смысле «пьяное» путешествие из Москвы в Петербург. Останавливаясь на каждой «радищевской» станции, пьют за Радищева, за Пушкина, за декабристов и за «разбуженного Герцена».

В Питере к москвичам подключились друзья-поэты и друзья-художники, но через неделю праздник закончился алкогольным психозом Ерофеева.

Могила Ерофеева на Кунцевском кладбище Москвы

В июле 1985 года Ерофеев снова находится на лечении в психиатрической больнице им. П. П. Кащенко.

Но он уже болен тяжело и безнадежно, врачи обнаружили «рак гортани». После операции он мог говорить лишь при помощи голосообразующего аппарата. Ему была установлена вторая группа инвалидности.

Скончался писатель, вопреки прогнозам наркологов, не от алкогольного цирроза печени, а от онкологического заболевания. Ранняя смерть Ерофеева обрамлена еще одной трагедией: его жена Галина Носова в 1993 году покончила с собой, выбросившись с 13-го этажа их квартиры.

«Записки психопата»

С молодых лет Венедикт отличался незаурядной эрудицией и любовью к литературному слову. Еще в 17-летнем возрасте он начал писать «Записки психопата» (впервые опубликованы в 1995 году). Во всех своих произведениях Ерофеев тяготеет к традициям сюрреализма и литературной буффонады, но в наше время литературоведами причисляется к «постмодернистам».

Его творческий процесс волей-неволей был связан с алкогольным заболеванием и сопутствующими ему условиями жизни. Не удивительно, что он часто терял свои блокноты и рукописи.

Современник вспоминает его слова: «Все листочки опадают с меня, как с деревца осенью». В своей «Автобиографии» писатель констатирует такой факт: «В 1972 году за “Петушками” последовал “Дмитрий Шостакович”, черновая рукопись которого была потеряна, а все попытки восстановить ее не увенчались ничем».

Жаль недописанных и утраченных, возможно талантливых рукописей Ерофеева. Но достаточно и того, что осталось. Он из тех творцов, которым для славы вполне хватило единственного произведения. Показателен тот факт, что клиническая картина алкоголизма и белой горячки в максимальной степени нашли свое художественное отражение в его знаменитой книге (Шувалов А. В., Бузик О. Ж., 2016).

Опасно для жизни

Реакция читателей на уникальную поэму в прозе была, естественно, различной. Наиболее доверчивые попросту уходили в героический запой с изготовлением коктейлей по рецептам автора. «Веничка, вероятно, увел за собой не меньше несчастных, чем в свое время Вертер, – с той разницей, что Гете, передав читателям чашу своей тоски, сам только протрезвел, а автор “Петушков” честно выпил то, что предлагал, до дна» (Седакова О. А., 2010).

Один из рекомендованных автором коктейлей назывался «Слеза комсомолки» и сопровождался следующим комментарием: «…выпьешь ее сто грамм, этой слезы, – память твердая, а здравого ума как не бывало. Выпьешь еще сто грамм – и сам себе удивляешься: откуда взялось столько здравого ума? и куда девалась вся твердая память?»

Разумеется, авторские рецепты коктейлей лучше не проверять – чревато последствиями как для жизни, так и для литературы.

Читайте также: 

• Сергей Довлатов: «У Бога добавки не просят»
• Анна Каренина: взгляд психиатра. Пример самоубийства у истерической личности
• Как избежать ошибок при лечении алкоголика или наркомана