Михаил Булгаков. «Мастер» в жизни и в романе

Писать патографию Михаила Булгакова сложно: страдал наркоманией, но почти преодолел свою зависимость. Мучился невротическими фобиями, но почти излечился, и потом – у кого их нет? Какие же силы помогли писателю выполнить сверхзадачу и написать романы жизни, и в первую очередь «Мастер и Маргарита», для которого характерна уникальная и, вероятно, самая сложная композиция во всей мировой литературе.

НЕНУЖНЫЙ МОНОКЛЬ

В конце сентября 1921 года молодой врач Михаил Булгаков приехал из Киева в Москву и начал писать фельетоны для столичных газет «Гудок», «Рабочий» и нескольких журналов. Но остроумные фельетоны не приносили морального удовлетворения. Он писал в своем дневнике через два года: «Я каждый день ухожу на службу в этот свой “Гудок” и убиваю в нем совершенно безнадежно свой день. Жизнь складывается так, что денег мало, живу я, как и всегда, выше моих скромных средств. Пьешь и ешь много и хорошо, но на покупки вещей не хватает. Без проклятого пойла – пива не обходится ни один день».

Может быть, неудовлетворенность возникала из-за того, что подобное творчество давалось Булгакову слишком легко? Писал Михаил Афанасьевич «залпом». Вот что он сам рассказывал по этому поводу: «Сочинение фельетона строк в семьдесят пять – сто отнимало у меня, включая сюда и курение и посвистывание, от восемнадцати до двадцати минут. Переписка его на машинке, включая сюда и хихиканье с машинисткой, – восемь минут. Словом, в полчаса все заканчивалось». Но мало кто знал, что в эти «легкие» годы были написаны повести «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце», «Зойкина квартира», началась работа над поразительным по психологической достоверности романом «Белая гвардия».

В 1924 году он познакомился с недавно вернувшейся из-за границы Любовью Евгеньевной Белозерской, которая стала его новой женой, расширив круг элитарных знакомств. С октября 1926 года во МХАТе с большим успехом пошла пьеса «Дни Турбиных». Современники отмечают, что «в Булгакове все – даже недоступные нам гипсотвердый, ослепительно свежий воротничок и тщательно повязанный галстук, немодный, но отлично сшитый костюм, выутюженные в складочку брюки, особенно форма обращения к собеседникам с подчеркиванием отмершего после революции окончания “с”, вроде “извольте-с” или “как вам угодно-с”, целованье ручек у дам и почти паркетная церемонность поклона, – решительно все выделяло его из нашей среды».

Последним штрихом к портрету является ненужный ему монокль. Пожалуй, только этот нюанс можно условно расценить как проявление патологической манерности, столь характерной для больных шизофренией. Но сам по себе он никак не определяет достоверность предполагаемого диагноза. В конце концов, у великих свои причуды.

ПРОСЬБА ОБ ИЗГНАНИИ

В канун нового 1925 года в дневнике появляется запись: «У меня в связи с болезнью тяжелое нервное расстройство». Со слов второй жены, Булгаков был очень нервным, впечатлительным человеком, переполненным страхами: особенно агорафобией – страхом открытых пространств, площадей, улиц, танатофобией – страхом внезапной смерти – и многими другими. Она предполагала, что творчество спасало писателя от «психоневрологических отклонений». Люди творческие, гениальные никогда не остаются в тени.

То, что происходило в жизни Булгакова после издания романа «Белая гвардия», имевшего оглушительный успех, можно пересказать кратко. Подъем к вершинам театрального искусства привел писателя к скандальной репутации автора снимаемых с репертуара пьес, травле в печати, принуждению к молчанию, вынужденной работе режиссером в Художественном театре и либреттистом в Большом театре.

И как подарок судьбы – в 1932 году триумфальное возобновление постановки «Дни Турбиных» с личного разрешения Сталина. Но это уже мало волновало мастера. В 1928 году, когда пьесы вычеркиваются из репертуара театров, он начинает грандиозную работу по созданию величайшего шедевра – романа «Мастер и Маргарита», над которым, несмотря на мучительные затруднения и остановки, работает все последние годы жизни.

Михаил Булгаков по характеру боец, хотя и не настолько «железобетонный», как Солженицын. Он пишет заявление самому Сталину: «…не будучи в силах более существовать, затравленный, зная, что ни печататься, ни ставиться более в пределах СССР мне нельзя, доведенный до нервного расстройства, я обращаюсь к Вам и прошу Вашего ходатайства перед Правительством СССР об изгнании меня за пределы СССР вместе с женою моей Л. Е. Булгаковой».

«Изгнания» не последовало, а жизнь продолжалась. В 1929 году Булгаков познакомился с Еленой Шиловской, которая в 1932 году стала его третьей женой. Но Иосифа Виссарионовича писатель в покое не оставлял. В 1930 году он пишет отнюдь не последнее письмо «Правительству СССР»: «…произведя анализ моих альбомных вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных – было 3, враждебно-ругательных – 298». Биографы считают, что «по дерзости» булгаковские письма не имели аналогов в сталинскую эпоху.

ЛУЧШЕ ОТРЕЖЬТЕ МНЕ НОГУ!

«Боданье теленка с дубом» не могло не привести к неврозу. Супруга подтверждала: «У Михаила Афанасьевича плохо с нервами. Боязнь пространства, одиночества (монофобия). Думает – не обратиться ли к гипнозу… решил лечиться гипнозом от своих страхов». Невротическая симптоматика долго не оставляла писателя.

В июле 1934 года он писал Викентию Вересаеву: «…лечусь электричеством и водой от нервного расстройства… К началу весны я совершенно расхворался: начались бессонницы, слабость и, наконец, самое паскудное, что я когда-либо испытывал в жизни, страх одиночества, то есть, точнее говоря, боязнь оставаться одному. Такая гадость, что я предпочел бы, чтобы мне отрезали ногу! Ну, конечно, врачи, бромистый натрий и тому подобное. Улиц боюсь, писать не могу, люди утомляют или пугают, газет видеть не могу, хожу с Еленой Сергеевной под ручку… одному – смерть!»

Из дневника жены за тот же год: «После гипноза – у М. А. начинают исчезать припадки страха, настроение ровное, бодрое и хорошая работоспособность. Теперь – если бы он мог еще ходить один по улице». Постепенно лечение гипнозом у доктора С. М. Берга стало приносить свои плоды. Прошло два месяца, и увлеченный Булгаков начинает сам лечить гипнозом знакомых.

Есть не подтвержденное и явно преувеличенное предположение, что Булгаков «пил до беспамятства, до постоянных видений наяву и кошмаров ночью. От алкоголя отказали почки и наступила смерть». Показательно, что врачи долго не могли «распознать» болезнь, которой страдал писатель, пока он «сам не поставил себе диагноз». Речь, видимо, шла о гипертоническом нефросклерозе, который протекал с сильными головными болями и ухудшением зрения.

ПРАКТИЧНЫЙ МИСТИК

Несмотря на все перипетии судьбы, «мистический писатель» Булгаков был очень практичным и расчетливым человеком. Смотрел на жизнь без розовых очков. Отлично разбирался в механизмах человеческих поступков. Знал себе цену. Был вежлив, но самоуверен, предприимчив и настойчив. Его целеустремленность отмечают все три жены писателя. Они свидетельствуют о его энергии в решении насущных задач повседневной жизни, в первую очередь в умении искать работу, зарабатывать деньги, получать пайки, находить квартиры, добиваться имущественных прав.

О том, как Крупская, к которой обратился за помощью Булгаков в тяжелейший момент своей жизни, выделила ему квартиру, писатель поведал в небольшом рассказе «Воспоминание…», написанном в 1924 году в связи со смертью Ленина.

Каждая отвергнутая им супруга причину развода видела не столько в женских преимуществах своей соперницы, сколько в том, что новый брак сулил Булгакову расширение его социальных возможностей. В Москве он никогда не искал места жительства вне Садового кольца, ибо только в этом пространстве возможна необходимая для карьеры «интенсивность социальных связей». Да и в самой жизни Булгакова ничего мистического никогда не происходило. Вся мистика и фантасмагории сатирических повестей, небывалый и неподражаемо гротескный роман «Мастер и Маргарита» – результат гениального воображения.

МАСТЕРСКИЕ ФОБИИ

Литературное «альтер эго» Булгакова – Мастер – не производит впечатление психического здоровья. Рассказ Мастера о развитии у него психического расстройства словно списан с учебника психиатрии. После неудачи с публикацией романа и обрушившейся критики «нашла на меня тоска и появились какие-то предчувствия… А затем… наступила третья стадия – страха… я стал бояться темноты. Словом, наступила стадия психического заболевания. Мне казалось, в особенности когда я засыпал, что какой-то очень гибкий и холодный спрут своими щупальцами подбирается непосредственно и прямо к моему сердцу. И спать мне пришлось с огнем». Во время особенно сильного приступа страха он «стал человеком, который уже не владеет собой. Я вскрикнул, и у меня явилась мысль бежать к кому-то… Я боролся с собой как безумный… страх владел каждой клеточкой моего тела».

Мы видим характерное описание фобического невроза, когда пациент испытывает страхи и при этом вполне критично относится к ним, ищет помощи. Предположение об автобиографичности образа Мастера после такого психопатологического анализа приобретает еще большую достоверность. Булгаков в 20–30-х годах страдал столь же выраженными фобическими расстройствами. Но в отличие от Мастера, который заявлял, что он «неизлечим» и что в психиатрической больнице «очень и очень неплохо», Булгаков настойчиво лечился и достиг заметного улучшения.

Можно предположить, что писатель попытался изобразить портрет советского интеллигента того времени, к которым причислял и себя, со всеми присущими его поколению переживаниями, страхами и гонениями. Булгаков лукавил, когда писал в своей автобиографии: «И я затерялся между пролетариатом как какой-нибудь, извините за выражение, атом».

Гении не теряются, и рукописи их не горят. Но часто мы позднее, чем хотелось бы, знакомимся с их произведениями. Роман «Мастер и Маргарита» долгое время «ходил» по столице в списках и только в 1966 году был опубликован в журнале «Москва».

Какие бы трудности ни выпадали на творческом пути Булгакова, он не пропал бесследно, как Мандельштам, не подвергался пыткам и не был расстрелян, как Бабель. Сталин относился к нему весьма благосклонно, пусть это и была благосклонность садиста, разрешившего удостоить писателя могилой на Новодевичьем кладбище. А в жизни гениального мистификатора и великого писателя спасительным кругом было творчество.

Читайте также: «Мастер и Маргарита»: взгляд психиатра