Загрузка...
Вроде бы уже все выучили, что ребенка надо «безусловно любить». «Безусловно» не в качестве вводного слова, а как определение: без условий, просто за то, что он, ребенок, есть. Принимать его целиком, не ставить оценок, всегда и во всем поддерживать и одобрять.
Стоп. Куда-то нас не туда несет. А если он, по меткому выражению писательницы Елены Михалковой, творит хню? Тоже безоценочно принимать? А как тогда воспитывать и держать границы?
Из письма психологу:
«Сначала это сказала моя мама: “Ты просто его не любишь, вот и все! Поэтому он так себя и ведет”. Я была сильно уязвлена, но, зная свою мамочку, которая никогда не упустит возможность вставить мне шпильку, списала это на сложности в наших отношениях.
Но потом это повторил семейный психолог, врач, пожилой и опытный. Я пошла на консультацию про агрессивное и небезопасное поведение сына, и в конце полуторачасовой беседы он практически слово в слово повторил мамины слова: “Если бы вы его по-настоящему любили, вы бы легко переносили все его заскоки”.
Совсем добила моя приятельница, я писала в соцсети под замком о своих переживаниях в связи с ребенком, и она вдруг тоже спросила: “А ты вообще его любишь? Непохоже что-то…” Это было последней каплей.
Я ведь не просто его люблю, он самое главное, самое ценное, что есть в моей жизни. Но с началом подросткового возраста в него как бес вселился, он стал невыносимым. Каждый день скандалы, учиться практически бросил, все “нет”, поговорить ни о чем нельзя, сразу или слезы, или ор.
Я не могу так больше, мне жить не хочется. А все мне твердят про безусловное принятие, которое решает все проблемы. Помогите, пожалуйста, разобраться, я совсем растеряна».
Что делать в ситуации, как с молодым человеком из письма выше: школу бросил, хамит, скандалит, сладу с ним нет никакого? Дитятко тебе «Отвали от меня со своими уроками!» – а ты ему «Мне очень больно это слышать, но я все равно тебя люблю» по Гиппенрейтер?
Что-то здесь не так. Надо подумать.
Обними меня!
Концепцию безусловного принятия очень удобно объяснять на возрастной шкале. Вот смотрите.
Родился младенец. Все, чего вам хочется в первые несколько месяцев, – непрерывно его таскать, обнимать, кохать, мурзить, вылизывать и кормить по первому писку. Это чистая биология, ничего личного.
Вид и запах младенца запускает работу настолько мощных биологических программ, что никаких других вариантов поведения просто не остается.
И мы – да, принимаем малыша со всеми его воплями, какашками, режущимися зубами, капризами, страхами и прочими радостями первого года жизни. Главная задача родителя в это время – правильно угадывать состояние младенца, называть его, сообщая тем самым, что мы вполне справляемся с его невыносимыми эмоциями и совсем даже не боимся. И не сердимся. И нет, не выбросим его в окно на мороз за то, что он, допустим, ужасно сейчас ненавидит маму за то, что она чего-то не дает или не разрешает. Кусать грудь, например.
Десятимесячная Маша ноет, злится, пытается отколупать крышку с железной банки с печеньем, яростно стучит банкой об пол, в конце концов запузыривает банку в другой конец комнаты и разражается гневным ревом. «Что ж, Марусь, иногда встречаются очень упорные банки, – безмятежно констатирует ее мама. – Я бы тоже злилась и вопила. Очень тебе сочувствую». Маше хватает буквально минуты рева и одного легкого поглаживания по спинке, чтобы успокоиться и начать с тем же энтузиазмом курочить следующую коробочку. Ее чувства были поняты и приняты, всем спокойно.
Если бы Маша начала, допустим, стучать железной банкой по окну, мама бы остановила ее и переключила на какое-то более безопасное занятие. И все это – абсолютно без оценки самой Маши. Никакого вам «Что же ты за кошмарный ребенок! За что ни возьмешься – все ломаешь! Ни на секунду нельзя глаза отвести, наказание мое!». Просто введение норм поведения: вот так можно, а вот так нельзя.
«Ты-ж-моя-умница» или «Горе-мое-горькое»?
Из ежедневных и ежечасных высказываний родителей ребенок получает информацию о себе: кто я такой? Какой я? «Ты-ж-моя-умница» или «Горе-мое-горькое»? Одно и то же поведение может быть названо активным (одобрение) и невыносимым (неодобрение). И так как ребенок еще не в состоянии произвести сложную аналитическую работу по отделению своей личности от своих же действий, оценка поведения в этом возрасте закрепляется как описание всего человека целиком.
Вывод: в младенчестве и раннем детстве вообще лучше избегать любых оценок, только введение правил и норм поведения. «Делай так, а вот так – не делай». И описание происходящего: «Ты очень расстроился, что башня разрушилась, и поэтому злишься. Мне тоже жаль».
Отлично, скажете вы, это все прекрасно работает лет примерно до двух. А потом начинается этот вечный бой, «кризис негативизма», сплошное «Нет!» и «Хочу и буду!». Там ваши эти умные приколы не работают, потому что он (ребенок) хочет добиваться своего, а вовсе не того, чтобы его жалели и утешали. Как реагировать, когда чадушко пинает вас ногами, кусается и вопит, как резаное?
Да примерно так же: останавливаем нежелательное поведение. Но не отправляем в другую комнату/за дверь/в ванную, «пока не успокоишься и не научишься себя вести». Он не очень-то владеет собой в этот момент, уж точно не настолько, чтобы демонстрировать приличия.
Самое главное в такой ситуации, чтобы вы, родители, не разрушались сами. Не пугались его ярости, не впадали в отчаяние «я плохая мать», не нападали в ответ.
Этот сложный период закончится, жизнь наладится, а вот знание, что тебя любят, только пока ты милый, может закрепиться надолго.
Основное ваше послание в этот момент должно быть четким и понятным: «тебе сейчас плохо, я помогу тебе справиться, но власть у меня, смирись». А следом – «я люблю тебя».
Видите разницу? Поведение регулируем, эмоции принимаем, личность не оцениваем.
Как выглядит не-принятие? 5 верных признаков
- 1. Категорическое прерывание любой детской активности: «не бегай, не кричи, не шуми, не делай». В итоге – «не живи».
- 2. Риторические вопросы «В кого ты такой уродился?», «Почему ты такой странный?», «Смерти ты моей хочешь, что ли?» и пр. Воспринимается так же: «Мне нельзя жить».
- 3. Осуждение болезни или слабости – так, как будто это сознательный и злонамеренный выбор ребенка: «Сам ударился, сам и реви теперь, никто тебе не виноват!»
- 4. На этапе приучения к горшку – активное осуждение в ситуациях проколов и неудач.
- 5. Сравнение с нелюбимыми родственниками (обычно с ушедшим или недостойным отцом).
Все эти привычные, сами слетающие с языка конструкции – не что иное, как атаки на ядро личности человека: «Ты не нужен нам такой, какой ты есть, ты негодный, неправильный, ты нам не подходишь».
В более современном, интеллигентном варианте неприятие идет по линии «приемлемые/неприемлемые эмоции». Чаще всего табуирован детский гнев, причем на словах все уже выучили, что злиться нормально, но как справляться с агрессивными проявлениями, никто не знает.
Из нового, совсем свежего: непереносимость печали. Грустный или чем-то недовольный ребенок воспринимается как свидетельство некомпетентности матери.
Это состояние запускает тревогу, лихорадочный поиск способов развеселить или как-то отвлечь дитя от его переживаний.
Вместо того, чтобы позволить человеку прожить его эмоцию до конца. То же про неприятие, если вдуматься.
