Лев Троцкий. Пламенный фанатик

Лев Троцкий выступает с речью в Копенгагене в ноябре 1932 года

Лучший ученик

Лейба Бронштейн родился 26 октября (7 ноября по новому стилю) 1879 года в селе Яновка Херсонской губернии. Был пятым ребенком в семье богатых землевладельцев Давида и Анны Бронштейн. Психопатический негативизм в характере Льва проявился достаточно рано.

Лейба Давидович Бронштейн. Норвегия, 1936 год
«Из второго класса был исключен (временно) за протест против… учителя французского языка… Из пятого класса Троцкий опять едва не был исключен за новый протест против преподавателя русской словесности, однако дело ограничилось лишь карцером и тройкой за поведение».

Но способностями Бог мальчика не обделил, «Лев Бронштейн все время был лучшим учеником в классе по всем дисциплинам. Он отказался от спорта, прогулок, пустого времяпрепровождения во имя постижения наук. Легкость, с какой школьник быстро стал первым учеником, наложила отпечаток на характер Троцкого, дававший себя знать всю его будущую бурную жизнь».

Он умел обратить на себя внимание окружающих. Это было нетрудно: превосходная память и незаурядное красноречие выгодно отличали его от сверстников. Эти качества личности способствовали тому, что шестнадцатилетнего подростка потянуло к революционному подполью.

Обмороки в наследство

Как это часто бывает при психопатиях, черты неустойчивого характера в подростковом возрасте с годами сменились гипертимностью, более выраженными стали истерические особенности. К восемнадцати годам юноша представлял собой тип фанатика.

К этому времени относятся первые сведения о малопонятном нервном расстройстве Троцкого. Биографы высказывали о нем самые различные предположения. «Ко времени первого следствия в 1898–1900 гг. относится и замеченный арестантами происшедший с Троцким припадок эпилептического характера. Присутствовавший при этом Зив (Г. А. Зив – школьный товарищ Троцкого, один из его первых биографов) вспоминал, что такого рода обмороки с Троцким происходили и впоследствии.

Кстати, и сам Троцкий неоднократно вынужден был признаваться в таких обмороках. Об одном из них, который произошел с ним в самый неподходящий момент – в ночь с 24 на 25 октября 1917 г., то есть в ходе Октябрьского вооруженного восстания, он рассказал в автобиографической книге “Моя жизнь”».

Наталья Седова, Фрида Кало, Лев Троцкий, 1937 год

Природа таких приступов так до конца и не была выяснена, но вряд ли ее можно считать эпилептической. Сам Лев Давидович писал: «Склонность к обморокам при физической боли или недомогании я унаследовал от матери. Это и дало повод одному американскому врачу приписать мне падучую болезнь».

Современные психиатры предполагают наличие у него наследственной вегетососудистой дистонии, которая «заключалась в редких обмороках, провоцируемых психогенно. Такая же склонность к обморокам была и у его дочерей, а также у внука Севы».

С годами припадки все учащались, длились уже не день-два, и Лев Давидович был вынужден признать у себя «болезнь нервной системы». Доктор Г. Зив, а также близко знавший революционера социал-демократ Л. Г. Дейч считали, что эти припадки носили характер эпилепсии.

«Многие черты его характера также наталкивали на такое предположение: резко выраженный эгоизм, гипертрофированное самомнение, чрезмерное и болезненное самолюбие, стремление к экстравагантности в речи, писаниях и поступках, известного рода придирчивый педантизм (пресловутая “логика”), проявляющийся даже в четком, аккуратном почерке», – писал Г. Зив.

Без сомнений, без совести

Лев Троцкий, Владимир Ленин и Лев Каменев в перерыве работы
Истерические и психопатоподобные черты личности определяли поведение Льва Давидовича. «Ворвавшийся, как ракета, в российское социал-демократическое движение Троцкий неизменно поражал и своих друзей, и своих врагов контрастностью поведения, неординарностью поступков, граничивших нередко с эпатажем».

Сочетание эмоциональной холодности с мощным темпераментом и врожденной артистичностью делало его неотразимым в глазах толпы. «Но самым частым определением в описаниях Троцкого был эпитет “нервный”».

Уинстон Черчилль в тридцатые годы написал литературные портреты ряда политических деятелей. О Льве Троцком он отозвался так: «В его натуре были спрятаны все качества, необходимые в искусстве уничтожения общества: организационный талант, как у Карно, холодный отстраненный интеллект, как у Макиавелли, ораторская способность увлекать толпу, как у Клеона, жестокость, как у Джека Потрошителя…»

В первые послереволюционные годы у Льва Давидовича даже не возникало вопроса о моральности или аморальности его действий. Он не мучился угрызениями совести о тысячах погибших по его указаниям в Гражданскую войну.

«У него не было ни совести, ни раскаяния. Это, конечно, черта психопата-фанатика… Из числа других особенностей заслуживает внимания педантизм Троцкого. Он страдал мозаичной психопатией, в структуре которой сочетались гипертимные, фанатические, истерические и, в меньшей степени, эпилептоидные особенности».

Всегда второй

Политическая деятельность Льва Троцкого отличалась многообразием, чему способствовали его эрудиция и литературный талант. По его словам, уже во время своей первой ссылки в 1900 году он вышел «на литературную дорогу». За вечер он мог написать большую статью, а за три месяца – книгу. Он произносил речи по восемь – девять часов, «изнуряя слушателей словесами». А однажды побил, вероятно, мировой рекорд: незадолго до Октября говорил с трибуны Петроградского совета в общей сложности двенадцать часов за одни сутки. Как все талантливые ораторы артистического типа, он сам легко зажигался от пламени, которым стремился зажечь аудиторию.

Популярность его в это время можно сравнить только с популярностью Ленина. За его заслуги перед государством в 1923 году Гатчину переименовали в город Троцк. Но Лев Давидович принадлежал к такому типу политических деятелей, которые сильны только на гребне волны, да еще и подстрахованы некой фигурой № 1, более важной и сильной. По личным психологическим качествам Троцкий был лишь деятелем № 2 – верховным исполнителем, а не инициатором, не генератором ведущих идей.

Л. Д. Троцкий среди красноармейцев. 1918 год. Архив С. В. Любаева

Закономерно, что после смерти Ленина, «фигуры № 1», он «сделался снова тем, чем был до альянса с Лениным, – коммунистическим литератором, для которого поле битвы – бумага, оружие – разные полемические и пропагандные жанры».

Лев Давидович был приверженцем бесперспективной схемы перманентной мировой пролетарской революции. Он настойчиво исповедовал эту схему несмотря на то, что она расходилась с действительностью. Гибкость в этом вопросе Троцкий проявить не смог и был низвергнут с государственного Олимпа.

В сентябре 1924 года, будучи недовольным тем, какой политический «расклад» создается в стране, он написал статью «Уроки Октября». В ней он ядовито напоминал своим процветающим коллегам по руководству партией то, о чем они старались забыть. И сильно навредил себе. Эсеры, сосланные к тому времени в гулаговские лагеря, сложили такую частушку: «Опасные делишки – писать в России книжки. Ты, Лева, тиснул зря “Уроки Октября”».

Истерические личности обладают особым даром самовнушения. Естественное опасение непонятной болезни, помноженное на мнение авторитетного врача, не в последнюю очередь обусловило политический крах подлинного автора Октябрьского переворота. Судьба завлекла Троцкого на вершину власти, а патологические особенности личности столкнули его вниз.