Загрузка...
Понятие красоты связано с формированием личности человека, то есть растет из детства. Довольно рано мы узнаем, что такое хорошо, а что плохо, что красиво, а что не очень. Часто просто изучаем реакции, суждения других людей. Однако в ученой среде до сих пор идут споры об универсальных пропорциях, которые одинаково воспринимаются людьми всего земного шара как красивые.
НАША ПСИХОЛОГИЯ: Речь о таких пропорциях, как золотое сечение?
АЛЕКСАНДР КАПЛАН: Да, в частности золотое сечение и многие другие пропорции, у которых нет названий. Эти пропорции есть не только в геометрии, но и в цветах, в музыке. Отношение человека к ним не меняется со временем. Возможно, оно закреплено на генетическом уровне. Но это очень сложно проверить.
Досье
Александр КАПЛАН – психофизиолог, доктор биологических наук, профессор, заведующий лабораторией нейрофизиологии и нейрокомпьютерных интерфейсов биологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.
В этой области тяжело проводить исследования. Необходимы какие-то ориентиры, чтобы можно было сравнивать одно с другим. Например, есть исследование, в котором с помощью магнитно-резонансной томографии изучалось распределение кровотока в мозгу человека при рассматривании им скульптурных изображений. Оказалось, что распределение кровотока остается достаточно стабильным при разных манипуляциях с изображениями: изменением размеров, перекрашиванием. Но стоит только изменить пропорции скульптуры, например сделав ноги более длинными относительно туловища, как распределение кровотока меняется. Значит, мозг чувствителен к диспропорциям, к изменению привычных соотношений размеров частей рассматриваемого объекта! Более того, это свидетельствует о том, что мозгу есть с чем сравнивать, он знает каноны пропорций. Точно так же мы реагируем на звуковые диспропорции – диссонансы: есть приятные и неприятные сочетания звуков. И даже сочетания цветов вызывают различную реакцию. Получается, в мире есть универсальные сочетания размеров, звуков, цветов, которые человеку приятны. Возможно, это и есть основа эстетического восприятия, закрепленного в генах?
НП: Но с другой стороны, мы тоже животные. Нам надо было отличать здорового человека от больного, вот и появилась в генах информация о том, как выглядит то, что нормально.
А.К.: Конечно. Это к вопросу о том, почему одни пропорции кажутся нам эстетически приятными, красивыми, а другие нет. Вполне возможно, что дело здесь в практичности. Предполагается, например, что именно из практических «соображений» формировались у мужчин критерии женской красоты в первобытное время. Отбирались женщины с признаками, благоприятными для рождения и выкармливания здорового ребенка. Но с другой стороны, мы видим, насколько разнообразны формы тела человека. Если бы у всех мужчин или у всех женщин был одинаковый вкус, то мы пришли бы к примерно одинаковым формам и пропорциям. То есть в результате естественного отбора просто все стали бы одинаковыми. Однако мы видим вокруг разнообразие лиц, фигур, походок, мимики и жестов. Значит, критерии красоты вряд ли связаны только с потребительским отношением к телу, существуют какие-то индивидуальные предпочтения. Более того, иной раз приоритетом в отборе может выступить не форма, а содержание.
Не исключено, что есть также прямая связь между красивым и привычным. То, что долгое время не приносило неприятностей и, наоборот, всячески способствовало поддержанию полноценной жизни, наверняка становилось привлекательным. Мы даже не замечаем, что невольно окружаем себя одинаковыми пропорциями. Просто человек неосознанно, создавая все эти конструкции, вкладывает в них то, что ему приятно видеть. Вот почему мы живем в мире, где для многих людей одинаковы критерии приятных пропорций и отношений.
НП: У человека есть потребность окружать себя красивыми вещами буквально на уровне физиологии?
А.К.: Любое живое существо нацелено на поиск комфортной обстановки. Мы хотим, чтобы было тепло, безопасно, хватало еды. Это все факторы физиологии. Но удивительное дело, когда все эти «материалы для физиологии» уже присутствуют, активность человека не прекращается, и «в дом» приносятся не сами вещи, а их символы: картины, описания, звуки. Эстетически притягательные признаки вещей отделяются от своих носителей и уже в предметах искусства определяют критерии красоты. Так утилитарная «физиологическая» функция красивой вещи замещается на «психологическую», оказывая позитивное действие на настроение человека. Это характерно и для животного мира. Некоторые птицы, например, при строительстве гнезда используют конструктивные элементы не только по прямому назначению, но и в качестве украшения жилища. Каждая особь делает это как-то по-своему. Похоже, что даже в мире животных есть какие-то вкусовые предпочтения, не связанные тесно с их утилитарной функцией.
ЧТО КРАСИВО – ТО ХОРОШО, А ЧТО ХОРОШО – ТО КРАСИВО
Справедливость этого утверждения проверена в сотнях экспериментов. Когда человек физически привлекателен, люди приписывают ему и другие положительные качества: его считают компетентным, добрым, честным, заботливым и ответственным. У красивого человека больше шансов быть избранным, получить работу и повышение по службе, если человек, принимающий такие решения, – противоположного пола. Более того, у работодателей есть склонность требовать и ожидать большего от красивых сотрудниц, чем от менее привлекательных. Даже дети, когда их спрашивают, кого бы они попросили им помочь с трудным заданием, выбирают более симпатичную учительницу.
Обратное также верно: если мы не видели человека, но слышали о нем только хорошее, то он покажется нам при встрече более привлекательным, чем если бы мы увидели его, не имея этого предварительно полученного знания.
Agthe M., Sp?rrle M., Maner J. K. Don’t hate me because I’m beautiful: Anti-attractiveness bias in organizational evaluation and decision making // Journal of Experimental Social Psychology. 2010. 46 (6). 1151–1154.
Bascandziev I., Harris P. L. In beauty we trust: Children prefer information from more attractive informants // British Journal of Developmental Psychology. 2013. Doi: 10.1111/bjdp.12022.
Chiao J., Bowman N., Gill H. The political gender gap: gender bias in facial inferences that predict voting behavior // PLoS ONE. 2008. 3 (10).
Paunonen S. V. You are honest, therefore I like you and find you attractive // Journal of Research in Personality. 2006. 40 (3). 237–249.
НП: Я знаю, что самцы птичек-шалашников строят домики и всячески их украшают, чтобы привлечь самок. Чей-то домик нравится сразу многим самкам, а к другому никто не прилетает. Значит, у этих птиц существуют представления о красоте?
А.К.: Не думаю, что у птиц есть какие-либо эстетические предпочтения. Шалашники, к примеру, нашли слабинку у своих избранниц: их природное любопытство. И вот чем больше соберет хитрый самец вокруг своего шалаша всяких ярких пробок от бутылок, стеклышек, необычных камушков, тем больше шансов, что чересчур любопытная самочка забредет в домик.
НП: А что именно, какие зоны мозга реагируют на красоту?
А.К.: В основном эти реакции отмечаются в так называемой лимбической системе1, в структурах, которые объединяются в лимбический круг и отвечают за эмоции. Основа его – это гиппокамп, миндалевидное тело. Все это такие древние структуры, которые есть у животных, еще не имеющих даже головной коры.
1Лимбическая система (от лат. limbus – «граница, край») – совокупность ряда структур головного мозга. Участвует в регуляции функций внутренних органов, обоняния, инстинктивного поведения, эмоций, памяти, сна и бодрствования и др.
НП: Иногда бывает, гуляешь вечером с молодым человеком. Лето, тепло, луна светит красивая-красивая. Говоришь ему: «Смотри, какая красота!» А он в ответ: «Луна как луна, чего я в ней не видел?» Это почему? В него генетически не заложена способность оценить эту луну или в детстве никто про красоту природы не рассказывал?
А.К.: Я думаю, что здесь всегда присутствует и генетическая часть, и то, на чем человек вырос. Нельзя разделить эти две составляющие. Человек, постепенно взрослея, надевает все больше и больше разноцветных очков. И видит мир через свое представление о нем. Конечно, чем богаче эти представления, тем больше он замечает оттенков. Ведь та же луна – это не просто луна. Если присмотреться, на ее диске есть пятна кратеров, тени, и вообще она бывает разная. Способность к более глубокому восприятию со временем можно выработать, но для этого должна быть генетическая склонность. То, что человек не способен оценить красоту луны, никак его не характеризует. Просто он не так глубоко погружен в восприятие.
Мы обязательно откликаемся на то, что происходит в окружающей среде. Но глубина этого отклика зависит от человека. И нужно сказать о том, что у нас есть еще одна категория – это потребность. Допустим, в пище. Как мы знаем, некоторые люди зависимы от пищи, а другие легкомысленно к ней относятся – есть и есть, нет и нет. Вот точно так же есть потребность в духовном. И потребность в том, чтобы вас окружали красивые вещи. Получается, что у человека может быть вкус, он знает, что такое красота, но потребность в этом у него низкая. А может быть наоборот – у него не развит вкус, но потребность в созерцании красивого очень велика.
НП: У меня есть один знакомый дальтоник, который не способен различать абсолютное большинство цветов – не только красный и зеленый. К примеру, если показать ему синюю вещь, он, скорее всего, скажет, что она розовая, и так далее. Но у него тоже есть представления о красоте. Откуда?
А.К.: Я думаю, что в этом случае человек может основываться только на собственном опыте. Если он никогда не видел синий цвет или красный, то он не может иметь суждения ни о каждом из этих цветов, ни об их сочетаемости. Его организм приспособился выбирать красивое из того, что может воспринять.
НП: Наверное, есть люди, вообще не способные видеть красивое?
А.К.: Наверняка такие люди есть. И это может быть связано с генетической предрасположенностью.
НП: Можно провести генетический тест на способность воспринимать красоту?
А.К.: Я думаю, нет. Дело в том, что за это отвечает целая совокупность генов – 30–40, а может быть и больше. Найти такую группировку генов, которая ответственна не за конкретный признак, а за склонность или способность к чему-либо, чересчур трудоемко и сложно.
ЛЮДИ, ПОХОЖИЕ НА НАС
Нам кажутся красивыми люди, похожие на нас, в том числе и внешне. Однажды психологи провели остроумный эксперимент. Они сфотографировали 150 студентов и, используя специальный редактор, создали еще 150 фотографий, сделав мужские лица женскими, а женские мужскими – так, чтобы никто не смог догадаться, что смотрит на свое лицо. Затем студенты просматривали фотографии и давали им оценки по нескольким параметрам. Собственные измененные лица вызвали у студентов больше доверия, чем остальные. С большей вероятностью они были готовы завести с таким человеком долгосрочные отношения, но только не мимолетный роман.
Люди, похожие на наших родителей, кажутся нам красивее. Это работа сексуального импринтинга: если в раннем детстве у девочки был отец и между ними были теплые отношения, то выше вероятность, что, став взрослой, она выберет человека, внешне похожего на него. Образ доброго, надежного и верного мужчины рядом запечатлевается (импринтируется) в мозге.
Если человек – поздний ребенок и в детстве и юности видел лица родителей, уже тронутые старостью, он будет находить лица пожилых более привлекательными, чем его сверстники, у которых были молодые родители.
