Кино и Фрейд

В ту пору, когда Фрейд опробовал свой новаторский метод психотерапии на богатых венских невротиках, в Париже братья Люмьер проецировали первые картинки на стену мастерской в расчете на интерес бедняков. Кинематограф с презрением был встречен снобами, мнившими себя высшим обществом. Но на них, снобов, рассчитывал психоанализ.

Две важнейшие технологии, и та и другая, стимулировали ассоциации. Кинематограф вырос потом в фабрики грез. Потребовалось продвижение продукции в массы. Психоанализ остался на уровне частных мастерских и стремления обслуживать большие кошельки. Впрочем, фанаты Фрейда объясняли его презрение к кинематографу высокой религиозностью. Вот цитата из статьи отечественного лидера психоанализа: «Следуя еврейской религиозной традиции, не терпящей человеческих изображений и борющейся с любым идолопоклонничеством, Фрейд презрительно относился к кино. Он отказался сниматься в документальных фильмах и был против сотрудничества психоаналитиков и киностудий. Фрейд, подобно всем еврейским пророкам, хотел остаться в памяти потомков в виде текстов». Быть пророком — это ли не стремление стать идолом эпохи?

Разница только в том, что один делает это откровенно и осознанно, а другой косвенно и, возможно, бессознательно. Хотя вряд ли…

КТО КОГО СМОТРИТ

Психоаналитики утверждают свой авторитет через привязывание любого явления к психопатологии. Весь мир описывается ими в терминах душевных недугов. Терпимость к такого рода ментальным экспериментам и отклонениям вполне объясняется интересом современного человека к необычным интерпретациям. В этом смысле психоаналитик — это своего рода марсианин или иностранец, который забавляет нас тем, как коверкает слова и искажает факты. Жалко бедного…

Фрейд сводил любовь зрителей к кино к вуайеризму — сексуальному извращению, когда больной может возбуждаться только подглядывая за кем-то. Основатель психоанализа считал: такая склонность заложена в каждом человеке от рождения.

Стремление смотреть кино психоаналитики сравнивают с навязчивым невротическим желанием проработать свои комплексы, изжить болезненные впечатления детства. Экран похож на освещенное окно, через которое видна чужая интимная, скрываемая жизнь. Экран вообще напоминает белую простыню родительской постели. Притаившись в темноте зала, вуайерист ждет своего часа. Истории, образы кино вызывают ассоциации и прорыв подавленных детских страхов и фантазий. Сам кинематограф восстает в образе строгого отца, провоцируя «детей» на незаконную, криминальную реализацию своих вожделений, оставаясь при этом холодным, надменным и недосягаемым. Он ставит нам в пример идеальных звезд — красивых, удачливых, ловких и богатых.

По-своему правы те, кто считает смотрение телевизора уделом слабоумных и изломанных с детства индивидов, навсегда прикованных к своему дивану. Кстати, диван — это всего лишь кушетка психоаналитика, которая помогает зрителю продуцировать свободные ассоциации. Но в отличие от психоанализа, кино не лечит, а только усугубляет наши порочные страсти и закрепляет страхи.

Все сходится. Скажите, что не так?

РУССКИЙ СЛЕД В КИНОИСТОРИИ ФРЕЙДА

Позже психоаналитики смягчили ситуацию, перешли от детской травмы к метафоре взрослых отношений между полами. В патриархальной культуре зритель — это активное мужское начало. Чтобы «оно» было заинтересовано, на экране должно быть много красивых женщин, которых хотелось бы разглядывать. С другой стороны, «мужчина» должен с кем-то идентифицироваться. Поэтому и герои-мужчины должны присутствовать на экране, причем лучше, чтобы они побеждали, убивали соперников и вообще были вознаграждены. Система звезд — это еще и способ такого удовлетворения потребностей идеального Я, которое невозможно в жизни. Кино вообще для неудачников и глубоких невротиков, которые быстро попадаются на крючок экранной зависимости. Знакомая фигура звезды снимает на время базовую тревогу, успокаивая, как заботливый отец.

При таком раскладе читателю вряд ли покажется дикой моя гипотеза о русском родстве Фрейда. По некоторым суждениям биографов Фрейд избегал России, именно потому, что строил и укреплял свою собственную империю. А в России был Ленин, Сталин, опасность болезни которых доктор Фрейд не мог не понимать. Но не террора он боялся. В нашей стране был Павлов. Его теория о высшей нервной деятельности была вознаграждена Нобелевской премией, которую присуждали в самом центре Европы прямо под носом у Фрейда.

Возможно, отрабатывая травму «отцовского отвержения», Фрейд позже отказался от сопоставимой суммы в $100 000, которую ему предложил Голливуд. Он до конца отстаивал научность своей теории и хотел не гонораров от лицедеев и комедиантов, а серьезного признания от академического сообщества.

С учетом инфляции сумма сопоставима с известным миллионом Перельмана. Эта акция может рассматриваться как месть бросившему отцу: «Тебе не нужна была моя любовь, так иди ты к черту со своей!». В качестве безответственного отца могут выступать и символические фигуры государства и родной общественности, которые вспомнили об ученом только тогда, когда ему достался миллион.

В этом смысле Григорий Перельман нас всех обломал. С нашими младенческими страстями тащить в рот все, что не так лежит.

Сюжет с отказом, по сути, с отвержением большой любви сам по себе тянет на киношедевр. Драма. Когда мужчина отказывается от женщины, это «мыло». А когда он отвергает деньги, это похоже или на самоубийство, или на историю про то, как один потерявший всякую надежду малый в Америке взял ружье и всех перестрелял… Мечта любого мальчика в период подростковой агрессии.

Но с Фрейдом все не так просто. Вернемся к истории про русский след в биографии Фрейда, чтобы вы не обвиняли меня в произвольности ассоциаций.

В 1925 году Фрейд получил предложение от Сэмуэля Голдвина о сотрудничестве над фильмом о самых громких любовных историях всех времен и народов. За что ему и предложили пресловутые $100 000. Но не все знают, что психоаналитика в фильме играл русский актер по фамилии Павлов… Фрейд рефлекторно отказался — нормальная реакция на болезненный стимул, по Павлову.

Павлов, похоже, был зубной болью Фрейда. А диагноз поставил еще Пушкин — синдром Сальери.

Сам Фрейд как-то мутно объяснял свой отказ, намекая на то, что кинематограф — это извращение: «Это похоже на женскую стрижку под мальчика…».

Никогда больше психоаналитики не чурались голливудских гонораров. В том же году Карл Абрахам, в то время президент Международного психоаналитического общества, и его коллега Ханс Загс приняли участие в работе над немым фильмом «Тайны души». За гораздо меньшие гонорары.

Попутный урок — чрезмерные суммы могут привести к воспалению старой душевной травмы, по Фрейду, или болевому шоку, по Павлову. А небольшие гонорары — ничего, нормально, рассматриваются как адекватная, положительная стимуляция. Или сублимация любви в терминах психоанализа. Вот почему люди склонны избегать большой любви — она их травмирует, пугая грядущим невыносимо тяжелым отвержением символическим отцом или матерью.

Но и кинематограф, подросток в то время, не забыл травмы, которую ему нанес Зигмунд Фрейд. Через много лет, уже после смерти одного из главных идолов эпохи, был снят и сериал о взаимоотношениях Фрейда с его дочерью Анной (1984), и картина с едва сдерживаемым желанием «Убить Фрейда» (2004).