Загрузка...
Лариса расположилась на краешке кресла – подобрала ножки, выпрямила спинку, сложила ручки на коленях и потупила взгляд. Слова вслед за ее мелодичным голосом, как жемчужины, одна за другой нанизывались на шелковую нить, вплетались в ожерелье, готовясь накрутиться на податливую шею. Заглянуть ей в глаза было неловко, даже страшновато – своей безупречностью и желанием соответствовать она затягивала в омут, манила, окутывала и опутывала, укладывала наземь и нависала сверху.
Ирина встречалась с Ларисой по понедельникам в пять часов. Запрос прозвучал просто и понятно: «Я хочу научиться выступать публично, не бояться говорить ярко и убедительно».
«Вообще-то я спокойно говорю, но, видимо, что-то не то или не так. Лью воду, что ли. Говорю банальными фразами. Мой генеральный директор не доволен, отправил меня на тренинг. А я не знаю, как говорить иначе. Я спрашиваю, что я сказала не так? Он говорит, что все правильно, но не убедительно, не ярко, не так как ты можешь».
Лариса «сделала себя сама». Шаг за шагом, с тех пор как осознала свой невысокий статус от рождения, она шла к одной цели – быть как Они, как Те, Другие – в светлых одеждах, в которых можно играть и даже пачкаться. Те Другие, которые могут накупить целый мешок жвачек и раздать их все во дворе друзьям и недругам. Те Другие, которые могли любить бирюзовый и сиреневый цвета в одежде, в аксессуарах, и даже в интерьере. И пусть это непрактично, зато как красиво.
Ее раздражало, что Мир не одинаково расположен ко всем своим обитателям, нелогичен и непредсказуем. Для кого-то, сколько ни тряси, стеклышки в калейдоскопе собираются исключительно серые и черные, а кому-то стоит встряхнуть забавный предмет, и рисунок сложится из голубых и розовых оттенков. В минуты отчаяния юная Лариса доставала свой талисман, который хранила с детства среди кипы школьных фотографий, и начинала крутить в руках, потом подносила к левому глазу, замирала и смотрела на сложившуюся картинку, пытаясь разглядеть в волшебном окошке калейдоскопа предсказание на следующий день в надежде, что сегодня-то все будет по-другому.
Всю свою молодость Лариса имела только желания и не имела возможностей. Она трудилась, старалась, изучала, приравнивалась и снова намечала себе цели для нового старания. Лариса всей душой стремилась чувствовать и мыслить как Они. Она закрывала глаза и гнала от себя то, что отвлекало и привлекало ее, но мешало мыслить и говорить так, как от нее ждут. Лучше промолчать, чем сказать невпопад, не разгадать ожидания, ошибиться и испортить все, что создавалось долгие годы – Мисс Совершенство, Мисс Безупречность, Мисс Благородная кровь.
Ирина на встречах с Ларисой подчинялась пространству и времени. Сидела тихо, почти не шевелилась, стараясь не нарушить таинство саморазоблачения – обнажения чувств и человеческой природы. Монолог о себе Лариса всегда начинала при полном параде, так же, как начинала любой монолог в своей теперешней жизни. Она держала себя наглухо застегнутой, по стойке «смирно», совершенно предсказуемо и приятно ожидаемо, как рядовой перед особо важным генералом. Потом, как будто получив команду «вольно, разойдись», расстегивала верхнюю пуговицу кителя и ослабляла левую ногу – ее взгляд показывал, что она готова выбросить белый флаг и не надолго (пока можно, пока ситуация безопасная) показать себя настоящую, побыть ею и насладиться воздухом свободы.
Приглашаем на мастер-класс:
Ирина всегда внимательно, терпеливо и безропотно выжидала сигнал и при первой же возможности хваталась за связующую нить. Потом демонстрировала Ларисе, что она ей не враг, а союзник, и что только вместе у них есть шанс выйти победителем из этого неравного боя с Человеческим Тщеславием – дышать свободно, осознавать свои достоинства и достигать успеха.
– Ты говоришь, что тот самый калейдоскоп у тебя сейчас с собой, ты его принесла?
– Да, могу показать).Только он уже давно потерся с боков и стеклышки потускнели, хотя, может, и нет, иногда они мне кажутся яркими. Это мой талисман. У него сегодня праздник, даже юбилей – ему сегодня исполнилось 35 лет.
– Ого, это серьезный возраст! Ты дорожишь этим предметом. Как он у тебя появился?
– Это самая ценная для меня вещь! В детстве я занималась в фотокружке! Я уже говорила, что детство у меня было не сладкое), мы жили очень небогато. Маленький городок, рабочий район. Никто не выбирает, в какой семье ему родиться. Да и училась я плоховато, то ли памяти не было, читать не любила вообще. Проверка техники чтения для меня была смерти подобна – когда я садилась за стол, буквы перед глазами как будто начинали плясать и переворачиваться.
– А стихи любила учить?
– На этом и выползала на четверочку.
– За сочинения твоей оценкой было 5/2? 5 – содержание, 2 – грамотность? И ошибки были «глупые»?
– Да, так говорили учителя.
– Это дислексия и дисграфия, довольно частое явление у детей с доминированием правого полушария в восприятии информации.
– Сейчас я уже это знаю, стала разбираться, искать информацию, когда сын пошел в первый класс, и я увидела, как он дрожит перед уроком. Ему повезло, что в школе оказался хороший логопед.
– А тебе в твоем детстве не повезло?
– Мной родители не занимались, да и учителей я не интересовала. Тихая четверочница из неблагополучной семьи.
Единственной отдушиной для меня было заниматься в фотокружке, я ходила туда, как на праздник. Я ходила в понедельник, среду и пятницу, а потом наш руководитель разрешил мне посещать занятия еще и с другой группой во вторник, четверг и субботу. Руководитель работал военным корреспондентом, когда был молодым. А потом вышел на пенсию и вел кружок при нашем районном Доме пионеров. Это человек с большой буквы – Человечище, таких единицы! То, как он видел мир вокруг, никто не видел. Он выхватывал объективом фотоаппарата Важное или Неважное, и оно становилось Важным.
– Он и вас учил этому?
– Знаешь, он творил историю, он не боялся заявить о себе, о своем видении мира и войны. Через фотографию проявлялся сам, как личность, он и нас этому учил: «Не бойся, наводи объектив на то, что тебе кажется важным, выставляй выдержку, настраивай диафрагму и нажимай на спуск!».
– И что ты?
– И я старалась, заряжала пленку, вешала фотоаппарат на шею и шла изучать мир, улицы, дома, людей. Потом бежала в лабораторию, проявляла пленку, печатала фотографии и приносила ему – Человечищу.
– Что он?
– Он говорил, что у меня Талант, что я вижу мир не так, как все, что я могу сделать мир лучше. А я не хотела мир делать лучше, я хотела сама «выползти из захолустья» и попасть в мир, который манил меня, а в нем были свои правила – правила поведения, правила речи, правила видения мира.
– А калейдоскоп, как он у тебя появился?
– А-а, его я получила как приз победителю. Человечище отправил мои фотографии в Москву на конкурс «Калейдоскоп времени», это был 1985 год, по итогам конкурса пришла бандероль – диплом победителя и этот калейдоскоп.
– Столько лет прошло. Да, как раз тридцать пять. Ты вспоминаешь об этом с такой теплотой. С тех пор столько всего поменялось. Фотоаппарат сейчас всегда под рукой и даже из рук не выпускается.
– Ооо, это уже совсем не то.
– Мне тоже жаль, что нет уже того таинства – лаборатория с красным фонарем, проявка пленки, тишина и неторопливость движений, распечатка фотографий – ожидание и вглядывание в выплывающие, как будто из прошлого, сюжеты. В моем сердце тоже закрепились теплые воспоминания об этом.
– Дааа? И у тебя тоже?
– Да. Ну ты же и сейчас фотографируешь? Ты же сказала, что фотография – это твоя отдушина в зарегламентированном мире?
Лариса, давай сделаем так. Следующая наша встреча в понедельник, я даю тебе домашнее задание на воскресенье – пересмотри свои фотографии, которые ты сделала в последние пару лет, и пришли мне те, которые ты считаешь особенными, не такими как все, про которые ты можешь сказать: «Сама не знаю почему, но они мне нравятся, что-то в них есть».
Лариса выполняла домашнее задание с удовольствием, присылала фотографии одну за другой – вместо запрошенных десяти получилось почти двадцать. В понедельник принесла их распечатанными и попросила разрешение разложить на полу в кабинете.
– На полу – отлично! Ты лучше видишь в горизонте, правое полушарие – конкретно-образное мышление, легче передавать информацию? Почему не на стене?
– На стене? На стене мне не удобно. Я вообще не могу выступать с этими пресловутыми презентациями. Я как будто замораживаюсь.
– Приобретаешь образ идеальной Снегурочки и становишься похожей на робота? Говоришь так, как натренировала себя, подражая «благородным девицам». Это-то как раз и не нравится Генеральному?
– Ага.
– Получается, что выступать в левополушарной абстрактно-логической модели – это не твое. Нужно просто поменять стиль выступления, это возможно наработать тренингами, если разобраться с Главным – с тем, что тебе не дает свободно выражать свое мнение на публике.
– Ирина, знаешь, я тебе раскрою секрет. Я всегда готовлюсь к выступлению на значимых совещаниях и презентациях с использованием хитрости. Я старалась находить возможности, силы и время, чтобы разузнать, с какими тезисами будут выступать другие директора, замы и начальники отделов, компилировала из их выступлений свое и все – дело было сделано. Я как все Они и ничего лишнего, это удобно.
– Отличный выход – быть как все. Что же не устраивало?
– Наш Генеральный говорит, что я могу и должна выступать смело, не мямлить, рассказывать о своих идеях., что я не такая, как все, что по-другому вижу мир. Вообще-то, если честно, когда я приношу ему идеи или мысли по проектам, он всегда очень внимательно меня слушает, приглядывается ко мне и за 7 лет все, что я ему приносила, все мои идеи, о которых я решалась поведать ему кулуарно, запускались в дело.
– Как это происходило, как ты ему говорила о своих идеях?
– Я раскладываю на огромном столе для переговоров свои рисунки и схемы, и просто начинаю их двигать, перекладывать и рассказывать, рассказывать. И откуда только смелость берется – он же Генеральный. Но что-то в нем есть такое, что располагает, ему хочется доверять, в нем есть какая-то мощная сила.
– Как в твоем Человечище?
– Я об этом не думала, но, пожалуй, ты права.
На этой четвертой сессии Лариса была сама не своя, она даже выглядела по-новому, грациозность проявлялась в каждом движении, она будто бы пригоршнями набирала из источника Живую воду и омывала ею лицо, шею, грудь, все тело. Ее речь наполнилась интонациями, голос, мимика, жесты, позы приобрели необыкновенную красоту и изящество.
Через пять минут ковер запестрел цветами и оттенками разложенных фотографий. Свет преломился. Лариса и Ирина вместе вглядывались в эту случайную и неслучайную россыпь, желая сложить образ в воображаемом калейдоскопе.
– Лариса, сейчас мы должны сделать важную работу! Попробуй, переводя взгляд с одной фотографии на другую, припомнить где, когда и при каких обстоятельствах ты делала эти снимки. Расскажи, что тебя заставляло, находясь в панораме окружающего мира 360 градусов, достать фотоаппарат и направить объектив именно в эту точку, которую мы сейчас видим на снимке, что привлекло твое внимание. Расскажи, что именно ты выделила в этот миг, что тебе показалось привлекательным. И главное – какую Тебя и что в Тебе должен увидеть и понять Человечище или Генеральный, или любой другой человек, который смотрит на мир Твоими глазами.
– Ну что Лариса, давай приступим?
Расшифровка аудиофайла
– Да, давай. Вот эта фотография, про ромашки, мне очень нравится. Я вообще люблю эти цветы, они очень нежные и женственные, а тут они на краю обрыва, такой контраст. На заднем плане милый домик, очень атмосферная фотография.
– Какая атмосфера?
– Уязвимости всего живого! Но даже если ты на краю обрыва, то можешь сохранять свою красоту.
Вот это фото с пальмами было сделано зимой в Сочи. Здесь видно, какой разной может быть наша страна, пальмы в снегу, подумать только, какой контраст. Интересно, пальмы выживут после такого снегопада, они совсем не приспособлены к страданиям.
– А кто-то может приспособиться к страданиям?
– Может, наверное, тот человек, который ничего другого не видел, вот елкам, например, ведь хорошо в снегу. Хотя, может быть, елки бы страдали под палящим солнцем. Каждому свое дается, то, что ему нужно.
Вот, посмотри – эти горы, очень величественно получились, почти черные ели, покрытые снегом, облака, которые лежат на уровне глаз, снежные вершины и люди, их покоряющие!
– Наверное, закалились испытаниями и ели, и люди?
– Наверное. Эта фотография из парка аттракционов. Даже не знаю, жуткая атмосфера, и вместе с тем загадочная. Серо-голубое небо, пустое колесо обозрения, замок принцессы, но бог знает, кто живет там сейчас.
– Как ты думаешь, кто?
– Смелая взрослая принцесса! Все же, немного жаль, что у нее нет дракона, который бы ее охранял.
Посмотри на этот дом. Атмосфера уютного запустения. Довольно чистые цвета, а эта дорожка из проступающих из-под облупившейся краски кирпичей показывает, что «под кожей» у этого дома словно что-то большее.
А эти цветы на фоне домов – нежность среди такого контрастного красно-белого города. Строгий город со своими правилами останется навсегда, а у цветения короткий срок. Надо следовать правилам, они вечны.
– Чьи правила?
– Правила, которые создают сильные мира сего – богатые, довольные, сытые, живущие в красоте и роскоши.
– Они сами живут по правилам?
– Да уж, скорее, наоборот.
Вот сейчас смотрю на этот синий забор и не знаю, что мне здесь нравится. Может быть четкие линии забора, квадратной башенки и путаные сети деревьев, пятно чистого неба и цвета, цвета.
– Ты всегда стремилась быть Забором, но внутри все путалось?
– Да, путаные ветви деревьев все время стремились прорваться наружу.
А здесь, заснеженные деревья – звенящая тишина. Но, как ни странно, тепло – покрывало снега, укутанные стволы и ветви, нежный голубой цвет.
А вот с ивой у озера как раз наоборот, летняя прохлада. Ива, которая шепчет на ветру, тень возле озера, холодная вода с рябью от ветра, плотные белоснежные облака, четко очерченные на синем небе, позади небольшой домик.
– Почти все фотографии, которые ты выбрала, построены на контрасте: четкие линии и путаные сети, уют и запустение, обрыв и нежность, тепло и холод.
– Да, и дальше – нежность и величие. Красиво, правда!? Эта фотография у меня на заставке стоит. Никаких фильтров, обычная камера. Невероятные цвета неба, замок, который кажется огромным из-за отражения в воде, такая нежность и величественная красота пурпурного вечера, а ведь это не в Средневековой Европе, это новодел, Йошкар-Ола – столица республики Марий Эл.
А посмотри на эту детскую клетку, через которую проступает Москва. Эта фотография вызывает у меня много эмоций. Здесь изображена часть детской площадки в Парке Победы. Это металлическая сетчатая клетка, в которой обустроен «хомячий домик», а внутри обычно бегают дети. Позади большой город со своими возможностями. Так же, как и родители пытаются защитить своих детей, окружить их заботой – безопасность или клетка?
– Ты в детстве была защищена родителями, учителями?
– Нееет, что ты.
– Значит, тебе удалось избежать и клетки?
– Получается, так. Ирина, а тебе нравится эта фотография – отражение дома? Мне нравится она тем, что она была сделана посреди города, а выглядит так, будто дом отражается в лесном озере. Здесь важно понимать, что посреди суеты и движения можно найти умиротворение.
– А в чем находишь умиротворение ты?
– Я люблю природу. И придумывать. Посмотри на рыжие крыши – это крыши аббатства. Когда я увидела этот, как ты говоришь, контраст, рука сама поползла за фотоаппаратом. Сначала в глаза бросаются четкие линии и размытый дым из трубы в центре кадра, но эта яркость приглушается природными цветами, этим подчеркивается естественность композиции. Мне кажется, что естественность проявлений – это правильно, но непозволительно в нашем мире.
– Ну вот, опять контраст – «правильно, но непозволительно». Почему же непозволительно, если правильно?
– Потому что уязвимо, потому что – на краю обрыва, потому что город строгий, везде клетки и рамки, потому что надо соответствовать, чтобы быть принятой.
– Это не так! Ты сама выстраиваешь вокруг себя клетки и рамки, ты уже давно не стоишь на краю обрыва. Ты уже давно сильная, яркая и защищенная, как эта башня на следующей фотографии.
– Да, я тоже смотрю на эту заросшую башню – очаровательная фотография! Сказочный замок с башнями, аркой, в левой части виден кусочек зубчатых ворот, на переднем плане – старинный фонарь и очертания большого окна под плющом. Но, когда я смотрю на это, то понимаю, что дорожка в Сказку уже давно заросла.
– Твоя жизнь когда-то была сказкой?
– Только в мечтах. Мне мечталось, что жизнь может быть спокойной и неторопливой. Что можно зависнуть над интересной книгой, а не над программной литературой. Что можно не мчаться по хозяйственным делам всей семьи, потому что мама не справляется. Что можно не учить уроки с братьями, не мыть посуду, не думать о вещах и деньгах. А можно просто принадлежать себе. Мне мечталось о тепле и уюте. Вот с этим велосипедом все просто – тепло и уют. Закатное солнце падает на поляну, в центре кадра – велосипед. Как символ движения, но неторопливости. Путешествие и удовольствие от него. Не знаю, просто нравится.
– Ты хочешь быть этим велосипедом?
– Ага, иногда – очень.
– Мне, когда я взглянула на фотографии, в первую очередь бросилась в глаза вот эта, состоящая из одних камешков.
– Мне здесь очень нравятся цвета – казалось бы, просто серый, но столько оттенков. А еще эти камни, их так много, а ведь это фото не очень большого участка земли. Они похожи, но у каждого своя форма, вес, цвет, не найти двух одинаковых – как и мы: ты, я, все – разные.
– Да, разные – и похожие, и непохожие, тем и интересны, потому что особенные, и каждый неповторим, как камни на этой фотографии, и как все сюжеты фотографий, которые перед нами на полу. Если бы сейчас перед нами лежало 13 одинаковых снимков? А в твоем калейдоскопе 13 одинаковых стеклышек. Складывались бы они в неповторимый рисунок, в который ты вглядываешься каждый вечер, гадая, каким будет завтрашний день.
– Да, наверное, правда, я уже выросла настолько, что могу не бояться и говорить то, что я хочу сказать, и как я хочу сказать это, а не то, что от меня хотят услышать. Эта фотография с облаком тому подтверждение, я очень ее люблю. Я называю ее «Возьми свое облако». Во-первых, это не просто наблюдение, а привнесение в мир чего-то своего (этого мне всегда очень не хватает) – я шла по парку и ела сахарную вату, оторвала кусочек, подняла вверх и сфотографировала. Во-вторых, если ее сюжет мысленно перевернуть и подумать, как будто ты берешь, то это вообще чудо. Она как бы напоминает, что все возможно, нужно только попробовать и взять свое облако.
– Да, умница, это так, все доступно. Надо только позволить себе быть настоящей. Не молчи, нажимай на спуск так же, как через фотографию, проявляйся, покажи себя лучшую. Скажи миру то, что ты хочешь сказать. Твое мнение – это тот же фотоснимок, сделанный тобой, фотоаппарат – это твоя душа, твои чувства, твой спуск, твой кадр, ты сама.
– А последний фрагмент в нашем воображаемом калейдоскопе – надпись на запотевшем окне. Это я проснулась ночью, часа в четыре утра и выглянула в окно. Там зарождался рассвет, а на стеклах искрились капельки бывшего тумана. Почему-то захотелось написать именно про любовь. А-ха-ха, ни о чем не жалею.
Лариса села в кресло быстро и удобно. Ее взгляд то стремительно двигался по углам комнаты, то застревал в осознании чего-то очень важного. Она искала себя. В стенах, картинах, мебели и даже обоях. Лариса искала ответы на вопросы, мучавшие ее с детства. На те, самые главные вопросы своей жизни, которые терзали ее каждый вечер и заставляли доставать из потайного ящичка свой калейдоскоп: «А я существую?», «Я вам нужна?», «Меня здесь ждут?», «Мне рады в этом мире?». Она почти не говорила, она просто шевелила губами, а потом долго молчала, но так выразительно, что слов и не требовалось. Требовалось только не мешать.
Ирина стояла тихо-тихо и не решалась сделать хотя бы шаг. Она тоже молчала. В ее душе сначала робко, а потом все громче и громче, торжествующе зазвучали фанфары. Первый раз за несколько недель встреч с Ларисой они играли команду «отбой» – можно выдохнуть и спустить флаг – мы пришвартовались к долгожданному берегу.
Ирина так и стояла, не шевелясь, но в голове маршем отбивало «сработала-сработала-сработала-сработала». Новая арт-терапевтическая техника по высвечиванию достоинств человека через фотографии, сделанные им. Эту технику Ирина назвала «Фотограция». Да, так поэтично и вместе с тем лаконично, ожидая грациозного преображения.
Ирина ожидала, что вопрос, на который клиент себе отвечает на сессии, – это «какие особенности, тонкости, нюансы окружающего мира привлекают его, раскрывают его взгляд на жизнь?». И в процессе общения с психологом клиент выявит свои особенности, возможности и достоинства. И это сработало!
Лариса дала себе допуск, разрешила себе быть собой, поверила в то, что она особенная. Что она – тот калейдоскоп, который может создавать замысловатые, спонтанные, эксклюзивные рисунки и демонстрировать их миру. А вера в свою силу, безусловно, поднимет самооценку и избавит от страха высказывания своих мыслей, суждений, планов. И тогда самопрезентация, публичные выступления, умение говорить ярко и убедительно останутся уже делом техники.
Давайте подумаем. А что, если каждый из нас – это калейдоскоп, наполненный разноцветными стеклышками? А что, если все наши стеклышки – это наши способности и умения, устойчивые качества личности и особенности? Что, если нас потрясти и посмотреть, то стеклышки сложатся в неповторимый уникальный рисунок? А что, если мы сами не видим свою неповторимость и уникальность? А что, если кто-то сможет разглядеть эту уникальность в нас и захочет поделиться этим открытием со всем миром? А что, если ты и вправду можешь сделать мир лучше!?
Крути свой калейдоскоп и складывайся в неповторимый образ.
Если на небе исчезнут звезды, астрологи станут предсказывать будущее, глядя в калейдоскоп.
Владимир Котиков
