Загрузка...
Обычно этот заголовок венчает развороты с мастер-классами по макияжу: накрасьтесь, как Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани», и идите на свидание… Если б этим ограничилось! Сценографически отточенные образы влияют на наши суждения, решения и поступки гораздо больше, чем можно было бы предположить.
О кинематографе как одном из самых эффективных инструментов современного мифотворчества написаны трактаты. Можно их и не читать, а просто послушать разговоры в транспорте, кафе, на дружественных кухнях. «Он, знаешь, типичный “тоскливый дятел”» – подобный «вердикт» способен в считаные секунды купировать самый отчаянный приступ родственной участливости. А вот «он как Сергей Сергеевич Паратов» поставит мечтательное многоточие. Потерять голову от блистательного проходимца с широкой душой и заложенным имуществом – это сюжет про любовь без страха и упрека, а делить кров и быт с занудливым и мелочным педантом – сюжет чуть ли не про проституцию. Впрочем, никто и не собирался рыдать над увечностью «маленького человека», диагноз «Не орел» и «Гнать его подальше!» вслед за Агриппиной Веселовой, героиней экранизированного рассказа Василия Шукшина, в жизни даже утвердился.
Тяжесть «проступков» одного моего знакомого теща мерила кознями сериальных злодеев. Представляю эту картину: «Твой муж – это же Леонсио из “Рабыни Изауры”!» А может быть, Оскар Форрейро из «Богатых и знаменитых»?.. Слышала тут и вовсе трагическую новеллу про юную прелестницу, которая, пожелав приобрести розовый «Мерседес», гламурную собачку и дюжину платьев «от-кутюр», продала квартиру в Отрадном. Видимо, под влиянием Холли Голайтли, а может быть, всему виной стал собирательный образ из глянцевых журналов… Теперь она ездит в гламурном прикиде на тусовки столичной богемы и чувствует себя счастливой…
Впрочем, считать влияние кинематографа сугубо негативным было бы несправедливо по отношению к его создателям и зрителям, ведь сознание одного человека вычленяет блеск драгоценностей, другого – конструкцию коварства, а третий способен заметить яркость характеров, силу поступков, изящество мысли или хотя бы огонь взгляда…
«Так же как и сновидения, кино – это прямое обращение к бессознательному. Но если язык снов наполнен неясными метафорами, то кино воздействует напрямую и в форме рассказа, – поясняет психоаналитический терапевт Ксения Корбут. – Однако мы всегда будем игнорировать некоторую часть того, что видим, чтобы сфокусироваться на другой, персонально значимой части. Это инстинктивный процесс, который происходит без обдумывания, именно поэтому у каждого свое кино».
«МЕНЯ ЗОВУТ ДЖЕЙМС БОНД…»
Обращение к кинематографу нередко оказывается терапевтическим. Такова, например, «миссия» бесчисленных боевиков с участием супергероя. Их «психологической» темой становится поиск идеального «я».
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Борис Новодержкин,
семейный психолог
КНИГА ДЛЯ ЛЕНИВЫХ
Кино – это массовый продукт, который превратился в ритуал с попкорном и кока-колой: «Смотрел?» – «Смотрел!» С другой стороны, есть авторское кино, фактом «смотрел» с ним не ограничишься. Фильм – это уже повод для общения. Это может быть лишь набор кадров, которые обрастут смыслами при обсуждении. Концептуальное кино и искусство схожи с гештальттерапией, где важны фигура и фон. Писсуар, поставленный Марселем Дюшаном в нью-йоркскую галерею, преобразовал смысл предмета. Так и с авторским кино – часто дело не в искусстве, а в контексте. Если рассматривать кино как поле для проекций, надо отметить две составляющие: игру и сюжет. Человек себя отождествляет с актером, а на уровне бессознательного тянет за собой и сценарий. Как в эриксоновском гипнозе: вначале происходит подстройка, после – перенаправление. Если Аль Пачино сыграет какого-то дебила, который бьется головой о стену, ему могут начать подражать. А менее харизматичный актер, который ест райские яблочки, никого не заинтересует.
Почему? Да потому, что большинство взрослых прекрасно знает, что идеал в принципе недостижим и «выше головы не прыгнешь», нам попросту отведен более чем скромный шесток в масштабах мироздания. Приличная, но надоедливая работа, уютный неидеальный дом; в качестве приключения – двухнедельный отпуск…
«Великая иллюзия», напротив, предлагает множество вариантов тому, чтобы желание идеального «я» стало реальностью. Боевики, «сериалы» про Джеймса Бонда находят выход из ограничений, накладываемых реальностью. Агент 007 пренебрегает законами физики и всегда побеждает; он способен заполучить любую красотку, устранить любого врага… Он никогда не смущается и заставляет мир крутиться вокруг собственной персоны.
«Фильмы про супергероев любят практически все мужчины, – уточняет Ксения Корбут, – желание быть “самым крутым” в глубине души присуще каждому. Интерес к сериалу про неуязвимого агента – попытка овладения подавленными травматическими переживаниями: страхом старения, боязнью быть слабым, нарциссическими тревогами, связанными с внешним несовершенством. В этом смысле можно сделать вывод о судьбе наших мужчин, старающихся соответствовать непомерным социальным ожиданиям, стремящихся быть “непотопляемыми” и успевающих быть счастливыми». Вообще сюжеты самых кассовых фильмов совпадают с подавленными переживаниями «массового зрителя», и героический жанр здесь – самый простой и безопасный способ приблизиться к пугающей действительности. Шанс «разобраться» с ней на расстоянии.
«ДЕНЬ СУРКА» И СУДЬБА
Старый фильм так давно и прочно вошел в число знаковых, что его название запросто можно встретить в теме электронных писем «офисного планктона». Потому что на вопрос «Как дела?» самым искренним ответом триста дней в году будет «Да как обычно. День сурка»…
По сюжету циничный репортер Фил Коннорс переживает в забытом Богом городке Панксатони экзистенциальную мистерию, понимаемую вполне по-протестантски: он просыпается в один и тот же момент, в одной и той же гостинице и продирается сквозь нелепицу одного и того же дня, пока не находит верного решения – посвятить время Добрым Делам. Ни хулиганство, ни хитроумное соблазнение Энди Макдауэлл, ни попытка суицида на пару с грызуном – ничто другое не помогает…
По наблюдению психологов и, будем надеяться, к их сожалению, значительная часть сегодняшних двадцатипяти-тридцатилетних живет в соответствии со сценарием «Пока не…» Конечно, он весьма вариативен («пока не разбогатею», «пока не открою свой бизнес», «пока не стану доктором наук»), но в каждом присутствует мысль о том, что нечто хорошее не случится, пока что-то невзрачное не закончится. В древнегреческой мифологии такой сценарий связан с подвигами Геракла. Чтобы стать богом, он должен был выполнить ряд очень сложных и подчас невыполнимых задач…
Процессуальный аналитик Ирина Зингерман отмечает, что «отложенная» самореализация нередко связана с перфекционистским стремлением быть первым по гамбургскому счету. «Замахиваясь на большой успех и не приемля промежуточных вариантов, мы попадаем в поле двойственного восприятия реальности: мыслим себя королем, а пока пасем гусей. Чем дерзновеннее ожидания, тем прозаичнее реальность». Чтобы не оказаться в «Дне сурка», эксперт советует прочувствовать края мечты, подумать о процессе, а не о результате: не получить Букеровскую премию, а написать роман; не стать богатым, а организовать жизнеспособный бизнес.
«РАБЫНЯ ИЗАУРА», ИЛИ МЫЛЬНО-РЫЛЬНАЯ МЕЛОДРАМА
Прелестная креолка и тюфяк сеньор Тобиас с соседней плантации, ее жених, положительная воцерковленная девушка и ее суженый, доктор или архитектор, вкупе с врагами – злодеем-рабовладельцем или наглым коммерсом-дельцом – для того и придуманы создателем, чтобы провести четкую грань между Добром и Злом… Что ж, маски сброшены, кони подкованы – в бой!
Зрителю предоставлен выбор: встать на позицию психоаналитика и судить-рядить со знанием дела («Это потому, что она давно одна» или «Я бы на ее месте никогда…») или «вжиться» в шкуру страдальцев и… четко поделить мир – на черное и белое.
«Когда появляются правые и виноватые, речь идет о примитивной психологической защите – расщеплении, – говорит психолог Денис Новиков. – Приписывание всему определенных валентностей присуще детям, делающим первые попытки упорядочить окружающий мир. Взрослый человек прибегает к этой защите, когда не способен решить внутренние противоречия, неоднозначность, свойственная окружающим, событиям и собственному мировосприятию считывается болезненно, с некоторой долей мазохизма: “Если я не понимаю, что хорошо, а что плохо, значит я беспринципный человек”».
Такой подход популярен, позволяет поддержать самооценку, найти единомышленников, но ненадолго, подростковая психология утомительна для «зрителя» – тем более когда он становится взрослее. Судьба?
Одинокие вечера за просмотром сериалов. Хороша ли она? Опять же – для кого как…
СОГЛАСИЕ МАСС
При чем тут кино? Человек не может жить без идеала. Это сказал Хосе Ортега-и-Гассет. Испанский философ и социолог, впрочем, еще и подчеркнул, что в поисках этого самого идеала мы не стремимся к духовному поиску, а желаем получить нечто готовое в виде устоявшихся клише. Ведь «коллективные верования представляют собой фундамент социальной жизни и сердцевину любой культуры». Немецкий социолог, писатель и кинокритик Зигфрид Кракауэр добавил, что «одной из форм таких верований является кино, ставшее “проекцией коллективного бессознательного, отыгрышем общих стремлений, запросов и потаенных страхов нации в определенный момент времени”». В качестве примера он приводит возникновение жанра хоррора – порождения послевоенного немецкого экспрессионизма…
Его соотечественница, психоаналитик Мария-Луиза фон Франц рассказывала о том, как в стародавние времена по деревням ходила нищая грязная старуха, нашептывавшая детишкам архетипические сказки об ужасном и великом. Подуставшие от чад родители снабжали ее грошиками за эти уроки нравов. В общем, можно обойтись и без кино. Но стоит ли, когда привыкли?..
