Загрузка...
Хороший фильм — отличный повод поговорить о психологических основах длительного успеха некоторых художественных произведений.
Успешный телеведущий Фил О’Коннер приезжает в провинциальный американский городок Панксатон, чтобы снять репортаж о праздновании Дня сурка, и основательно застревает в этом городишке вместе с членами съемочной группы, причем не только в пространстве, но и во времени. Потому что каждое утро для него вновь и вновь начинается один и тот же день — День сурка. Ситуация, прямо скажем, дурацкая, но какие возможности она открывает!
Итак, слой первый, «поверхностный». Перед нами разворачивается обычная голливудская история, в которой слегка потасканный «прекрасный принц» из кожи лезет вон, чтобы завоевать любовь прекрасной во всех отношениях, а также умной и образованной «принцессы». Учитывая наличие традиционного хеппи-энда, мы вряд ли бы вспомнили об этом фильме еще раз, несмотря на всю фантастичность сопровождающих этот роман обстоятельств, если бы не одно но, заключающееся в наличие «многослойности».
Ведь что, собственно говоря, происходит? Заурядного, в общем-то, человека вырывают из потока жизни и помещают в один-единственный день, причем без какой-либо видимой надежды на освобождение. Он лишен любого права на амнистию, в том числе и самого страшного — права умереть (комедийные попытки самоубийства — не в счет). В результате над главным героем нависает абсолютно античный по масштабам своих воспитательных возможностей Рок (Фатум). Причем, как всякий приличный Фатум, он скрывает как свои истинные цели, так и пути их достижения. Помилование можно заслужить, только на отлично выполнив предначертанную воспитательную программу.
Кстати, с психологической точки зрения ничего страшнее и придумать-то невозможно. Представьте себе, что внезапно вы теряете власть над своей жизнью, да еще и находитесь в абсолютном неведении относительно того, кому вы за это должны быть «благодарны». Так что недаром протестным самоубийствам главного персонажа отводится в фильме столько внимания.
Итак, второй слой начинается с того, что главный персонаж является тезкой того самого сурка Фила, чье обращение к собственной тени и составляет суть метеорологического гадания. Мало того, Фил О’Коннер еще и ведущий прогноза погоды, то есть происходит полная «идентификация» (отождествление) двух главных персонажей — сурка и человека. Так что получается, что Фил-человек фактически приехал на собственный праздник, только ему не просто нужно «увидеть свою тень», а хорошенько над ней поработать (кстати, оставим в этом месте для профессиональных психологов возможность богатых аллюзий на тему знаменитого юнгианского архетипа).
С этого момента в игру вступает другая реальность. Реальность повторения.
Для начала она удачно снимает трагизм ситуации — многократно повторяющиеся неудачные попытки свести счеты с жизнью вызывают улыбку даже в реальных жизненных обстоятельствах.
Кому из нас незнакомо ощущение, удачно передаваемое формулой: «Дом — работа, дом — работа, дом — работа… жизнь прошла!» В этом наивысший смысл и наивысшая трагедия нашего существования.
Мы стремимся к повторению потому, что, во-первых, вся западная цивилизация вышла из земледельческой культуры, а любая «тра-диционная» культура «ходит по кругу», только годовому солнечному кругу. Так что внутренняя повторность заложена в каждом из нас изначально. Вот почему многие с удовольствием соглашаются на такую понятную, зацикленную жизнь: дом — семья — работа.
Во-вторых, еще со времен дедушки Фрейда известно, что повторность снимает напряжение. Мы повторяем себя в других, создаем ритуалы, церемонии, праздники, в общем, делаем все, чтобы наше существование обрело черты размеренности, предсказуемости, повторяемости и в конечном итоге психологической «комфортабельности».
А потом начинаем от этого страдать. Потому что у нас довольно скоро возникает ощущение «замкнутого круга», в котором мы вынуждены с утра до вечера бежать, бежать, бежать… И еще потому, что вся эта безудержная активность вдребезги расшибается об один-единственный вопрос: «Зачем?»
В итоге получается, что то, что делает наш мир «понятным», в какой-то момент делает его для нас «слишком понятным», лишая наше существование всяческого смысла.
Так вот, авторы фильма этот порочный круг разрывают. Причем разрывают за счет того, что не просто останавливают беготню главного персонажа, ограничивая поле его деятельности одним-единственным днем. Они устраивают ему «жизненную лабораторию» внутри этого дня, и у Фила О’Коннера появляется несколько уникальных возможностей.
Во-первых, он обретает дар «всезнания», пусть даже в рамках одного-единственного дня. Во-вторых, дар «бессмертия», поначалу приравненный им к «безнаказанности», которую он успешно и использует, с удовольствием манипулируя окружающими — ворует деньги, покупает дорогущие машины, устраивает карнавальные переодевания и соблазняет направо и налево провинциальных красавиц.
Пока не упирается в «оборотные стороны» обеих медалей.
Сначала сбой дает «всезнание». Постепенно складывается странная ситуация: Фил оказывается одновременно в абсолютной неопределенности по отношению к собственной судьбе и в лавинообразно нарастающей определенности окружающего физического и психологического пространства. В обоих случаях нормальный человек испытывает как минимум дискомфорт, причем постоянный.
Позволим себе маленькое научно-лирическое отступление. В современной психологии есть такое новомодное понятие «толерантность к неопределенности» (терпимость к неопределенности), которое означает «способность человека успешно функционировать в неопределенных обстоятельствах». Так вот, наш герой оказывается «зажат» между необходимостью проявлять толерантность к неопределенности дальнейших перспектив собственного существования («завтра никогда не наступит») и одновременно — противоположную ей толерантность к определенности своего существования в реалиях одного-единственного дня.
Фил испытывает этот дискомфорт «по полной программе», более того — он об него «разбивается». Оказывается, что, как говорили древние, «многознание не означает мудрости», так что его «всезнания» хватает ровно для простеньких манипуляций сознанием провинциалок, а в серьезном деле завоевания любви коллеги-красавицы Риты эти фокусы не помогают.
Вторым отказывает «бессмертие» («безнаказанность»), которое быстренько упирается в «дурную бесконечность», а проще говоря, в бессмысленность его, Фила, существования. Постепенно выясняется, что, обладая монопольной властью над окружающими обстоятельствами, он не может добиться ничего по-настоящему серьезного и желанного для себя.
От безысходности Фил сначала впадает в отчаяние, а потом смиряется и начинает «наводить в своем дне порядок». Как ни странно, именно эта стратегия и приводит его к успешному финалу. Ведь уникальность ситуации Фила заключается в том, что герою оставлена возможность развития, он фактически продолжает жить в линейном времени, но в круговых обстоятельствах — то есть для него на самом деле «зациклили» не время, а обстоятельства. С психологической точки зрения происходит замедление в точке изменения личности. Как бы растягивание во времени того, что в реальных условиях происходит либо в течение очень длительного промежутка времени, либо мгновенно, либо не происходит никогда. В любом случае у нас, как правило, нет возможности корректировать этот процесс со стороны, и мы вынуждены довольствоваться его наличными результатами. Именно поэтому в реальных жизненных обстоятельствах дело чаще всего заканчивается психологической рекомендацией «изменить свое отношение к происходящему». Но в данном случае Филу предоставляется шанс действительно измениться самому.
Фил получает тайм-аут для «работы над ошибками». Как и для большинства из нас, время и составляющие его события представлены в его сознании «сжатыми», как в архивированном компьютерном файле. Он и сам давно «упакован» в почти непроницаемую оболочку, необходимую для выживания в бешеном ритме конкурентного существования. И вот Фил начинает распаковывать эти файлы, постепенно докапываясь до сути себя. В конце концов, когда с него сходит вся ежедневная шелуха, под ней обнаруживается талантливый человек, способный на широкие жесты и поступки (вспомним его борьбу за жизнь нищего старика и спасение упавшего с дерева мальчика).
Кроме лежащей на поверхности темы «всесилия любви» не стоит сбрасывать со счетов и персональные счеты Фила с Богом. Если поначалу Фил возомнил себя равным Богу «по критерию безнаказанности», то теперь он сравнялся с ним в роли Творца. Усовершенствуя свой день, Фил присвоил его функцию, впервые обретя что-то по-настоящему свое. Свое настолько, что он стал нести ответственность за судьбы жителей «своего дня». А вместе с ответственностью пришла любовь и осмысленная свобода.
Так что жить можно и нужно всегда и при любых условиях, господа. Потому что она, жизнь, одна и вполне может промчаться «как один день». Оглянитесь. Сделайте остановку. Посмотрите на свою тень. И вас, возможно, за это вознаградят любовью.
