Загрузка...
Гойю лечит доктор Аррьета. Фрагмент. 1820
Диагностическое предположение
Депрессивные состояния, параноидное расстройство личности с галлюцинаторно-бредовыми эпизодами.
Загадка кроется в наследственности художника. В его семье наблюдалась генетическая склонность к психотическим расстройствам. Дед Франсиско Гойи по линии матери страдал шизофренией, а две тети художника наблюдались в отделении для душевнобольных сарагосской больницы.
До наших дней сохранился официальный акт о смерти его отца с лаконичной припиской: «Не завещал ничего, ибо нечего было завещать». «Знатная» частичка «де» в фамилии Гойи обозначала лишь то, что его мать происходила из благородного, но полностью разорившегося рода, так что денег в семье хватало лишь на самое необходимое.
Физически сильный и непокорный, Франсиско часто впутывался в драки и вырос настоящим мачо. Социальное положение подружек не играло для него никакой роли. У молодого человека были десятки любовных связей как с аристократками, так и с проститутками.
Затеять драку с первым встречным по малейшему поводу для юного Гойи было обычным делом. Он стал завсегдатаем корриды и даже выходил на арену в качестве тореро.
Автопортрет. 1800
При этом у мальчика рано обнаружились необычайные художественные способности, и рисовать он начал раньше, чем научился читать. В возрасте 14 лет стал учеником живописца в Сарагосе. Несмотря на талантливые работы, поступить в художественную Академию в Мадриде ему не удалось.
Неудача нисколько не поколебала уверенности Франсиско в своей гениальности, и он продолжал сочетать буйную личную жизнь с успехами в живописи.
Секрет золотого ключика
Несмотря на неуживчивость характера, Гойе удалось составить выгодную партию. Но не только женитьба на девушке из высшего света открывала ранее закрытые двери – золотым ключиком служили его картины, которые позволили приобрести влиятельных покровителей при дворе.
Взлет карьеры художника был не только стремительным, но и тернистым. В 1777 году Гойя впервые серьезно заболел «неизвестной болезнью»: многие биографы считают, что речь шла о сифилисе, специфические последствия которого художник испытывал всю жизнь.
Семья короля Карла IV. 1800
В восьмидесятых годах начинается полоса успеха: Гойю избирают членом Королевской академии искусств, а уже в 1785 году он становится ее вице-президентом.
Однако «неизвестная болезнь» и особенно ее психические проявления неминуемо вызывали изменения как в манере письма, так и в тематике картин.
Капричос. Сон разума рождает чудовищ. 1797
Франсиско Гойя начинает изображать «болезненные сновидения, овеянные жутью и мраком. Жизнь отражается теперь в мозгу Гойи как сказка ужаса и безумия» (В. М. Фриче, 1912).
Сам художник заявлял: «Фантазия, лишенная разума, производит чудовищ».
Это вполне определенно свидетельствует об изменении психического состояния Гойи, о наличии у него выраженной депрессии и расстройств мышления.
Палитра меняется
Уильям Нидерланд (Нью-Йоркский университет в Бруклине) выдвинул гипотезу о постоянной интоксикации организма художника: «Именно в связи со своей способностью писать с невероятной быстротой Гойя был обречен более интенсивно поглощать путем вдыхания и даже глотания использовавшиеся им токсические материалы (ядовитый карбонат свинца)».
Портрет Франсиско Гойи работы Висенте Лопеса Портании. 1826
В 1792 году у Франсиско Гойи ухудшились зрение и слух. Он также жаловался на слабость и шум в голове. С тех пор он навсегда остался глухим.
Головные боли и нарушение равновесия оторвали художника на два года от работы. Только в начале 1794 года он снова берется за кисть.
Отрезанный от мира, замкнувшийся в себе, 48-летний мастер начинает острее чувствовать, глубже понимать, вдумчивее работать.
Отныне в его палитре преобладают коричневые, серые и черные тона. Изменилась также и техника живописи: линии стали короче, нервознее.
Маха одетая и обнаженная
В этот период Гойя написал два портрета герцогини Альбы, известные под названиями «Маха одетая» и «Маха обнаженная». Обе картины автор соединил шарниром, при повороте которого одна картина сменялась другой, то есть та же самая женщина как бы мгновенно оголялась на глазах у зрителя.
Маха одетая. 1805
Но легендарная любовь пожилого и уже больного художника к богатой аристократке, скорее всего, так легендой и осталась. Искусствоведы считают, что художнику для этих картин позировала более юная девушка простого происхождения. Обе картины можно увидеть в Мадриде в музее Прадо.
Вскоре Гойя остался в одиночестве, умерла его жена и многочисленные дети, кроме одного сына Хавьера. В 1815 году случилось то, чего Гойя панически боялся всю жизнь, до него «добралась» святая инквизиция.
В результате он перестал общаться с людьми и удалился в загородный дом на берегу реки.
Сатурн, пожирающий своего сына. 1823
Замкнутый образ жизни вылился в необычное творчество. Предположительно весной или летом 1823 года Гойя расписал стены своего дома сценами, бичующими вечное безумие и напасти человечества.
Рисунки заняли более 30 квадратных метров. Он создал 15 композиций фантастического и аллегорического характера. Самый ужасный рисунок – «Сатурн, пожирающий своих детей».
Создавая на стенах собственного дома шедевры «черной живописи», чудовищной в своей жестокости, художник просто иллюстрировал свои самые страшные кошмары и видения. Одиночество в замкнутом пространстве и болезни заводили его в тупик.
Новые ценности и болезнь
Колоссальная творческая продуктивность художника в этот период позволяла сделать вывод, что его психическое состояние вряд ли было типичным для депрессии. Но тогда как его можно квалифицировать?
Весьма вероятно, это можно определить как атипичную депрессию (депрессивно-параноидный вариант) в рамках соматической и интоксикационной патологии.
Гойя в своей бурной жизни часто боялся преследования. Молодым человеком он слыл хвастуном и задирой, а тип его поведения можно характеризовать как психопатоподобный.
Памятник Гойе в Сарагосе
«Всего у Гойи было три психотических приступа, отличительными признаками которых являлись депрессия, идеи преследования и галлюцинации» (J.-H. Scharf, 1963).
Принять фантастические произведения Франсиско Гойи помогает взгляд на его личность, искусство и болезнь как на одно целое. Только тогда возможно понять, как болезнь не только повлияла на его творения, но и обогатила палитру, создавшую, по сути, новые художественные ценности, и как, в свою очередь, искусство мастера постепенно превращалось в болезнь.
Источники
- Безелянский Ю.Н. Улыбка Джоконды. Книга о художниках. — М. : ОАО Издательство Радуга, 1999. – 320 с.
- Бернацкий А.С. Загадки и странности великих. М. : АСТ: Издательство Зебра Е, 2008. – 350 с.
- Волков П.В. Разнообразие человеческих миров. (Руководство по профилактике душевных расстройств). – М. : Аграф, 2000. – 528 с.
- Загадки и странности великих / авт.-состав. А. С. Бернацкий. – М. : АСТ : Издательство Зебра Е, 2008. – 350 с.
- Мытарева К.В. Франсиско Гойя // 50 кратких биографий мастеров западно-европейского искусства XIV-XIX веков. 2-е изд. – Л. : Искусство, 1968, с. 90-96.
- Ноймайр А. Художники в зеркале медицины. — Ростов н/Д : Феникс, 1997. – 413 с.
- Ортега-и-Гассет Х. Гойя и народное // Эстетика. Философия культуры. — М. : Искусство, 1991, с. 515-534.
- Пийеман Ж. Живопись, графика и скульптура // Энциклопедия символизма. Ж. Кассу, П. Брюнель, Ф. Клоди и др. — М. : Республика, 1998, с. 31-180. – 429 с.
- Самин Д. К. 100 великих художников. – М. : Вече, 2006. – 480 с.
- Силкин Б.Б. Быть может… // «Знание — Сила» № 11, 1972, с. 48.
- Скляренко В.М., Иовлева Т.В., Кустовская Ю.П., Скачко И.В. 100 знаменитых художников, XIV–XVIII вв. – Харьков : Фолио, 2002. – 510 с.
- Тюкова А. Франсиско Гойя. Плата за талант // «GalaБиография» № 5, 2007, с. 74-88.
- Уоллас И., Уоллас С., Уоллас Э., Валленчински Д. Интимная сексуальная жизнь знаменитых людей / Пер. В.Б. Рыбакова. – Минск : Фирма КРАСИКО, 1993. – 320 с.
- Фриче В.М. Поэзия кошмаров и ужаса. Несколько глав из истории литературы и искусства на западе. — М. : Художественная Печать, 1912. – 347 с.
- Якимович А.К. Гойя. М. : Молодая гвардия, 2018. – 259 с.
- Scharf J.-H. Goyas Stellung zur Medizin – ein Versuch (Rudolf-Zanick-Festschrift) // Nova Acta Leopoldina, N.F., Bd. 27, № 167, 1963, S. 225–287.
