Гениальные самоубийцы Советского Союза. Сергей Есенин

Имя Сергея Есенина (1895–1925) у читателей прочно связано с алкогольной зависимостью. Но патологическая структура личности поэта представляется более сложной.

С детства будущий поэт отличался импульсивностью и неуравновешенностью. У Есенина, «единственного из всего класса в спас-клепиковской второклассной школе, была… пятерка с двумя минусами по поведению, что сделало полностью невозможной для юноши работу по полученной в школе специальности учителя» (Панфилов А. Д., 1996).

«Когда же юности мятежной пришла» Есенину пора, его психопатоподобные поступки стали еще более выраженными. В 1912 году происходит первая попытка самоубийства. Вот строки из письма 17-летнего Есенина: «Я не вынес того, что про меня болтали пустые языки… Я выпил, хотя и не очень много, эссенции. У меня схватило дух и почему-то пошла пена; я был в сознании, но передо мной немного все застилалось какою-то мутной дымкой. Потом, – я сам не знаю почему, – вдруг начал пить молоко и все прошло, хотя не без боли. Во рту у меня обожгло сильно, кожа отстала, но потом опять все прошло, и никто ничего не узнал».

Читайте также: Гениальные самоубийцы Советского Союза

• Владимир Маяковский
• Александр Фадеев

К моменту знакомства с Айседорой Дункан (1921 год) за ним прочно закрепилась слава «горького пропойцы», но с любопытным дополнением: «Его жизнь… была все в большей степени борьбой с унынием и углубляющейся меланхолией, – пишет англоязычный биограф Гордон Маквей. – В реальности этот путь вел к алкоголизму и в конечном счете – только к смерти» (Курт П., 2007).

Мотив собственной гибели рано начал звучать в творчестве Есенина:
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть.
«Край любимый! Сердцу снятся…», 1915

До 1923 года это настроение еще периодически прерывалось отчаянно оптимистическими строками: «Не умру я, мой друг, никогда».

Но последние шедевры поэта – «Письмо от матери», «Ответ», «Письмо деду», «Метель» – самые безнадежные страницы есенинского творчества.

В 1922–1923 годах наличие алкоголизма у Есенина не отрицали даже его друзья. Поэт пользовался любым предлогом, чтобы напиться до состояния тяжелого опьянения. К 1924 году у него «уже имелся полный набор основных симптомов, позволяющий ставить диагноз хронического алкоголизма (включая… частичные провалы памяти, галлюциноз и белую горячку). Раньше… он мог притворяться более пьяным, чем был на самом деле, теперь же было все наоборот. Если раньше его хулиганские выходки были нередко игрой, своего рода саморекламой, то теперь они чаще свидетельствовали о полной потере контроля над своим поведением в опьянении» (Мирошниченко Л. Д., 1998).

В конце 1923 года после товарищеского суда в Доме печати Есенин был вынужден госпитализироваться в «санаторий для нервнобольных». В это время поэт уже вплотную подошел к той стадии заболевания, когда в воображении «тяжело больного человека появились “преследователи”. Однажды, когда ему показалось, что “преследователи” подобрались к Пречистенке, он спрыгивает со второго этажа и заставляет извозчика гнать во весь опор, чтобы оторваться от “преследователей”. Поэт запасается длинной веревкой и рассказывает, не скрывая своего торжества, как будет по этой веревке спускаться с седьмого этажа, чтобы оставить с носом своих “преследователей”» (Панфилов А. Д., 1996).

Доминирующие черты его личности «составляют особое психическое расстройство, именуемое психическим инфантилизмом. На фоне последнего был хронический алкоголизм, часто встречающийся у подобных людей» (Буянов М. И., 1995).

В последние годы жизни все чаще стали проявляться такие симптомы, которые уверенно можно отнести к параноидному спектру. Друг Есенина поэт Анатолий Мариенгоф вспоминает: «Он высасывал из пальца своих врагов, и каверзы, которые против него будто бы замышляли, и сплетни, будто бы про него распространяемые… У Есенина страх – кажется ему, что всякий или его обкрадывает, или хочет обокрасть. Несколько раз на дню проверяет чемоданные запоры… На поэтах, приятелях и знакомых мерещатся ему свои носки, галстуки. При встрече обнюхивает: не его ли духами пахнет». И грустный, завершающий характеристику штрих: «В последние месяцы своего трагического существования Есенин бывал человеком не больше одного часа в сутки. От первой, утренней, рюмки уже темнело его сознание… К концу 1925 года решение “уйти” стало у него маниакальным. Он ложился под колеса дачного поезда, пытался выброситься из окна, перерезать себе вену обломком стекла, заколоть себя кухонным ножом».

К своей суицидомании сам поэт относился «философски»:
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
«До свиданья, друг мой, до свиданья…», 1925

Было бы неверным представлять Есенина оторванным от реальной жизни личностью, существующей только в мире своих фантазий. До последних дней он весьма расчетливо ведет литературную борьбу, отстаивая свои журналы и гонорары. За свою материальную независимость, не забывая интересы близких родных, он борется весьма настойчиво. При всей внешней безалаберности поведения житейской хватки ему было не занимать.

Существует документальное подтверждение того факта, что последняя госпитализация Есенина была связана с развитием алкогольного психоза. В американском издании биографии Сергея Есенина приведена фотокопия следующего документа: «Есенин лег в клинику 1-го МГУ 26 ноября 1925 г. В его истории болезни, заведенной 5 декабря, был указан диагноз: “Delirium trem/ens/, Hallu/cinations/, c XI.1925 г.”» (Шумихин С. В., 1990).

Уже в процессе лечения известный психиатр П. Б. Ганнушкин поставил ему «точный, проверенный на больном диагноз: Есенин страдает ярко выраженной меланхолией» (Ройзман М. Д., 1973). Лечение в этой клинике было рассчитано на два месяца, но под каким-то предлогом 21 декабря Есенин ушел из стационара. Случаи, когда по делам поэта выпускали из клиники, были и раньше, но выпускали его с врачом, и он в тот же день возвращался. В последний раз не вернулся.

В последние годы стали все чаще высказывать предположение, что в психиатрической больнице Есенин «спасался от ареста», а его самоубийство было инсценировано. Специально созданная в 1993 году комиссия не подтвердила факта преднамеренного убийства.

Можно предположить, что Есенин страдал психопатией, осложненной алкоголизмом. У него обнаруживается типичный «биографический набор» психопатической личности: непрекращающиеся скандалы, повторные браки, алкогольные депрессии и психозы (а не бытовое пьянство), суицидальные тенденции. В основе психопатии и алкоголизма у поэта лежал психический инфантилизм: он так и остался до конца жизни обидчивым и капризным «ребенком». Вся жизнь поэта и его судьба определялись, помимо сложных социальных условий того времени, патологическими особенностями его личности.

Литература:

1. Буянов М. И. Страсти и судьбы. М. : Российское общество медиков-литераторов, 1995.
2. Каверин В. А. Эпилог. Мемуары. М. : Московский рабочий, 1989.
3. Куняев Ст. Ю., Куняев С.С. Сергей Есенин. М. : Молодая гвардия, 2007.
4. Курт П. Айседора. М. : Эксмо, 2007.
5. Мариенгоф А. Б. Роман без вранья // Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. М. : Московский рабочий, 1990. С. 300–416.
6. Мариенгоф А. Б. Мой век, мои друзья и подруги // Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. М. : Московский рабочий, 1990. С. 21–299.
7. Мирошниченко Л. Д. Энциклопедия алкоголя. Великие люди. История. Культура. М. : Вече, 1998.
8. Панфилов А. Д. Каким был Есенин. М. : Издание автора, 1996.
9. Погодина-Кузмина О. Завороженный смертью // Литературная матрица. Советская Атлантида. СПб. : Лимбус Пресс; Издательство К. Тублина, 2014. С. 236–251.
10. Раззаков Ф. И. Досье на звезд. М. : ЭКСМО-Пресс, 1999.
11. Раззаков Ф. И. Звездные трагедии. М. : Эксмо, 2006.
12. Ройзман М. Д. Все, что помню о Есенине. М. : Советская Россия, 1973.
13. Чхартишвили Г. Ш. Писатель и самоубийство. М. : Новое литературное обозрение, 1999.
14. Шумихин С. В. Комментарий // Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. М. : Московский рабочий, 1990. С. 697–724.