Загрузка...
Уильям Шекспир восклицал: «Вся наша жизнь – игра!» – подразумевая игру на сцене. Но человек придумал множество и более «простых» игр, например в карты. Многие великие люди отдали дань этой азартной игре.
У любого человека, страдающего зависимостью от азартных игр, присутствуют свои патопсихологические особенности. Но наблюдение за эволюцией личности и судьбы гениального творца производит более яркое впечатление.
Что ни толкуй Вольтер – или Декарт,
Мир для меня – колода карт,
Жизнь – банк: рок мечет, я играю,
И правила игры я к людям применяю.
Михаил Лермонтов
Рассмотрим три примера игромании у знаменитых российских поэтов. Начнем, разумеется, с Александра Пушкина.
Александр Сергеевич Пушкин
Поэт долгое время объявлялся биографами «идеалом душевного здоровья». Профессор психиатрии Владимир Федорович Чиж, написавший ряд патографических книг и статей об исторических деятелях, утверждал, «что Пушкин обладал идеальным душевным здоровьем», чем ставил под сомнение связь гениальности с психическим расстройством.
Приведем несколько свидетельств из биографической литературы, которые относятся к патологическому увлечению великого поэта карточной игрой. Учитывая вполне понятную гордость, которая присутствует практически у всех русских людей перед этим гением, постараемся обойтись минимумом своих личных соображений.
Читайте также: Гениальные игроманы России. Часть 2
«Это было в Москве. Пушкин, как известно, любил играть в карты, преимущественно в штосс. Играя однажды с А. М. Загряжским[1], Пушкин проиграл все бывшие у него деньги. Он предложил в виде ставки только что оконченную им пятую главу своего “Онегина”. Ставка была принята, так как рукопись эта представляла собою тоже деньги и очень большие (Пушкин получал по 25 руб. асс. [ассигнаций] за строку), – и Пушкин проиграл. Следующей ставкой была пара пистолетов, но здесь счастье перешло на сторону поэта: он отыграл и пистолеты, и рукопись, и еще выиграл тысячи полторы» (Вересаев В. В., 1990, т. 2).
«Весь ум Пушкина, все его хитрые и дальновидные расчеты, весь его мощный талант пасовали перед гибельной страстью: за картами Пушкин забывал все на свете, хотя всегда проигрывал. В долгах как в шелках он был именно из-за карт, кутежей, шлюх, из-за нищих, коим всегда давал не менее 25 рублей (громадная по тем временам сумма), а расплачиваться за это приходилось казне, ведь Николай I покрыл карточные долги поэта – такое, кстати, происходило впервые и, кажется, больше не повторялось не только в России, но и во всем свете…» (Буянов М. И., 1999).
«А суммы проигрыша были фантастическими, что временами катастрофически отражалось на семейном бюджете. Порою свои проигрыши он оплачивал стихами. В 1825 году для издания книги их пришлось выкупать. А бывало даже приходилось ему закладывать свое столовое и чайное серебро и бриллианты Натальи Николаевны… Он играл честно и, как правило, неудачно. Крупные проигрыши приводили в расстройство его финансы. В среднем на четыре игры у Пушкина приходилось три проигрыша… самый крупный проигрыш Пушкина в игре случился в 1823 году. Он играл против карточного игрока – профессионала Огонь-Догановского и проиграл 24 тысячи 800 рублей. Последнее крупное поражение Пушкина пришлось на 1830 год. Проигрыш составил 12 тысяч 500 рублей. Он был частично погашен Пушкиным, остаток уплатила опека после его смерти. Только с женитьбой жизнь Пушкина изменилась. С 1830 года и до конца жизни Пушкин брал в руки карты не более пяти раз» (Степанян В. Н., 2007).
Александр Пушкин сам не раз признавался: «Мне досталась на часть игры губительная страсть».
«Поэт был игроком азартным… Тема карт едва ли не красной нитью проходит по многочисленным страницам обильной переписки как самого Пушкина, так и его друзей и приятелей. “Страсть к игре есть самая сильная из страстей”, – признался как-то Пушкин Вяземскому. Трудно сказать, что больше характеризовало молодого Пушкина в глазах Третьего отделения: его поэтическое озорство, частенько граничащее с хулиганством, или пагубная страсть к азартной картежной игре. Во всяком случае в полицейских списках играющей Москвы он значился как “№ 36” с характерной припиской: “Пушкин, известный игрок”» (Синдаловский Н. А., 2008).
«“По мне – лучше умереть, чем не играть в карты!” – ответил Пушкин заезжему английскому путешественнику, вопрошавшему с укоризною: зачем-де столь известный поэт тратит время на игру в карты…» (Лацис А. А., 2013).
Да, Пушкин – гений от Бога! Но убери фамилию, вычеркни знакомые с детства поэтические строки и останется малопривлекательная для постороннего взгляда личность человека, страдающего «мозаичной» (смешанной формы) психопатией, в структуре которой сочетались и аффективно-лабильные, и истерические, а в последние годы и паранойяльные черты. Пушкин не зря декларировал, что «Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон… меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». И всем образом своей жизни стремился соответствовать придуманному им постулату.
Трагический финал жизни великого поэта во многом был обусловлен патологическими чертами его личности. Разумеется, бессмысленно пытаться объяснить гений А. С. Пушкина его психическими расстройствами. Однако последние не остались незаметными в его творчестве, повлияв как на содержание, так и на сам творческий процесс.
Гавриил Романович Державин
Русский поэт и государственный деятель Гавриил Романович Державин потерял отца в возрасте 11 лет. Мать осталась с детьми без необходимой материальной поддержки, и семья проживала в большой бедности. Державину пришлось «податься» в солдаты, чтобы быть обеспеченным «казенными харчами». Именно в этот период жизни он быстро пристрастился к картам, играя сначала «по маленькой», а потом и «в большую».
«Бурный и вспыльчивый по природе» будущий поэт постепенно забывает о многих моральных и нравственных принципах. Например, когда мать, скопившая деньги для покупки имения, прислала их сыну, который находился в это время в отпуске в Москве, Державин все проиграл в карты.
Его моральное падение продолжалось по наклонной плоскости. По собственным воспоминаниям поэта, он «ездил… с отчаянья, день и ночь по трактирам, искать игры; познакомился с игроками или, лучше, с прикрытыми благопристойными поступками и одеждою разбойниками… Когда случалось, что не на что было не токмо играть, но и жить, то, запершись дома, ел хлеб с водою и марал стихи» (Архангельский А., 1893).
Постепенно в глазах окружающих Державин приобрел репутацию «отъявленного шулера» и, как вспоминали современники, «повел распутную жизнь», которая невольно привела к совершению «ряда уголовных проступков» (Благой Д. Д., 1930).
Биографы склонны объяснять такой поворот в судьбе благовоспитанного юноши его «резким и неуживчивым характером», но причины коренятся гораздо глубже. Пристрастие к игре быстро приобрело форму зависимости, которая и определила образ жизни Державина в тот период его жизни и, видимо, судьбу. Так, осенью 1775 года, будучи уже офицером, «имея в кармане всего 50 р.», он выиграл 40 тысяч рублей, что позволило ему не только удачно жениться, но и получить довольно выгодную должность в сенате (Архангельский А., 1893).
После сорокалетнего возраста патологическое влечение к азартным играм у Державина «затухает», и все дальнейшие перипетии его судьбы во многом обусловливаются измененными особенностями характера на фоне ремиссии игровой зависимости. Начиная с 1767 года «карты его более не затягивали. Из раба четырех мастей он превратился в хозяина», отныне он играл умеренно и «по необходимости». Ему хватало цепкой памяти и картежного опыта, чтобы с помощью игры время от времени пополнять семейный бюджет. «…примерно треть своего состояния Державин выиграл в карты за последние годы – играл он теперь с умом, осторожно, редко да метко». Нельзя забывать также, что Державин был «опытный картежник, что он разработал собственную систему игры, основанную на психологическом давлении…» (Замостьянов А. А., 2013).
Ревностно исполняя свои высокие государственные функции, Державин своим усердием и правдолюбием вызывал недовольство императрицы, которая тем не менее, отдавая дань его лестным стихам и одам, переводила поэта с одной почетной должности на другую. Прямой и решительный характер Державина, его нетерпимость к злоупотреблениям, чем грешили чиновники, доставили ему много врагов. Тем не менее талантливый царедворец и бывший картежный игрок умело приспосабливался к сменяющимся императорам, и после Екатерины II успешно служил Павлу I и Александру I.
Игровая зависимость у Державина являлась не просто эпизодом биографии, а приобрела судьбоносное значение. Из патологического игрока с антисоциальным поведением, достигнув высоких государственных постов, он стал ревностным блюстителем морали и нравственности.
Но в молодые годы у него четко проявлялись такие черты характера, как авантюризм и мошенничество, что свойственно обычно личностям, акцентуированным по демонстративному и асоциальному типу, так как для успешной игры требуется известная доля самообладания и артистизма.
Иван Андреевич Крылов
Влечение к картежной игре у знаменитого баснописца Ивана Андреевича Крылова (1769–1844) в первые сорок лет жизни проявлялось в выраженной патологической форме. Например, в числе других профессиональных игроков его выслали «из Москвы с запрещением жить в столицах и губернских городах».
Один из биографов, М. А. Гордин, приводит примечательную особенность личности Крылова в молодые годы: «Нельзя сказать: он играл в карты; он жил ими, он видел в них средства разбогатеть. Он отыскивал сборища игроков и проводил с ними дни и ночи».
К 1788 году относятся и самые первые басни Крылова. В «Судьбе игроков» встречаются такие характерные строки: «…картами себе именье он доставил и выше всех наук игру картежну ставил».
Иван Крылов считался, и не без основания, шулером. Как у каждого игрока, были у него и значительные выигрыши: однажды он выиграл 30 тысяч рублей – громадные по тем временам деньги. Следует заметить, что именно к этим годам (1793–1806), которые Крылов проводит, скитаясь по провинции, относится создание его лучших комедий и первых басен (Нечаева В. С., 1931). Как отмечали биографы, прекращение игры обычно вызывало у Крылова тоску и депрессию. Это свидетельствует об аффективных проявлениях игрового абстинентного синдрома.
После 40 лет, как и в случае с Державиным, влечение к азартной игре у Крылова нивелируется. Теперь для него становятся характерными «нежелание ссориться с людьми, благодушная ирония, невозмутимое спокойствие и все возраставшая с годами лень» (Розанов И. Н., ЭС Гранат, т. 26).
У великого баснописца можно отметить еще одну интересную психопатологическую особенность: ему всегда нравилось наблюдать пожары, и не было ни одного из них, «на который смотреть не отправился бы он хоть с постели».
Игромания и пиромания – одного поля ягоды, и это поле патологических зависимостей.
В данном случае мы видим, как преследуемая правительством антисоциальная личность постепенно эволюционирует в общепризнанного пророка, читающего народу и сильным мира сего мораль своими баснями.
Источники:
- Архангельский А. Державин // Энциклопедический словарь : в 41 т. Т. 10. СПб. : Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон, 1893. С. 462–468.
- Благой Д. Д. Державин // Литературная энциклопедия : в 11 т. Т. 3. [М.] : Издательство Коммунистической академии, 1930. С. 205–221.
- Буянов М. И. Распад. М. : Российское общество медиков-литераторов, 1999.
- Вересаев В. В. Пушкин в жизни // Вересаев В. В. Собрание сочинений : в 4 т. Т. 2. М. : Правда, 1990.
- Гордин М. А. Жизнь Ивана Крылова. М. : Книга, 1985.
- Замостьянов А. А. Гаврила Державин. «Падал я, вставал в мой век…» М. : Молодая гвардия, 2013.
- Западов А. В. Державин // Русские писатели. Биобиблиографический указатель. Справочник для учителя. М. : Просвещение, 1971. С. 58–64.
- Лацис А. А. Почему плакал Пушкин? М. : Алгоритм, 2013.
- Нечаева В. С. Крылов // Литературная энциклопедия : в 11 т. Т. 5. [М.] : Издательство Коммунистической академии, 1931. С. 686–695.
- Розанов И. Н. Крылов // Энциклопедический словарь т-ва «Бр. А. и И. Гранат и К°». 7-е изд. Т. 26. М. : Т-во «Бр. А. и И. Гранат и К°», 1914. С. 72–76.
- Синдаловский Н. А. Пороки и соблазны Северной столицы. Светская и уличная жизнь в городском фольклоре. М. : Центрполиграф, 2007.
- Степанян В. Н. Жизнь и смерть знаменитых людей. М. : АСТ ; Зебра Е, 2007.
- Ходасевич В. Ф. Державин. М. : Книга, 1988.
- Чиж В. Ф. А. С. Пушкин как идеал психического здоровья // Болезнь Н. В. Гоголя. Записки психиатра. М. : Республика, 2001.
- [1] Загряжский А. М. (1796–1883) – дальний родственник Н. Н. Пушкиной, симбирский губернатор.
