Загрузка...
ВЕРОНИКА НУРКОВА: Недавно мы с коллегами провели любопытное исследование. Вначале попросили разных людей рассказать о себе. А потом с тем же предложением обратились к их родителям. В завершение эксперимента молодые люди рассказали истории жизни родителей как бы от их имени. Затем мы сравнили все истории. Оказалось, что внутри семьи очень четко передается пропорция положительного и отрицательного в представлении о своем прошлом. Допустим, 2/5 воспоминаний со знаком «плюс», а остальные – со знаком «минус». Причем человек не понимает, что он это взял у своих родителей.
ДОСЬЕ
Вероника Нуркова – доктор психологических наук, профессор факультета психологии МГУ.
НАША ПСИХОЛОГИЯ: Подождите! Вы хотите сказать, что независимо от событий, которые были в жизни человека, он помнит столько же плохого и столько же хорошего, сколько и его родители? И неважно, что отец, к примеру, вырос в детском доме, а сын – учился в престижной школе, – их картины воспоминаний будут с одинаковыми пропорциями черного и белого?
В.Н.: Да. И спрашиваешь человека: «Почему у тебя так все негативно?» Он отвечает: «Такая у меня была жизнь…» Кажется, естественный ответ.
А на самом деле это совершенно не естественно. Он полностью снял, скопировал ту же схему рассказа про себя, что была у родителя. И когда он рассказывает о прошлом от имени своего отца или матери, пропорция тоже сохраняется. Казалось бы, события-то разные у всех в жизни происходят. А пропорция позитива и негатива – одинаковая.
Воспоминания очень селективны. Что-то кажется нам неважным, не заслуживающим внимания, что-то – наоборот. Мы выбираем, что запоминать – плохое или хорошее.
НП: Мы неизбежно снимаем кальку с родителей или эту матрицу можно сломать (осознанно или неосознанно)? Например, избавиться от иллюзии, что в жизни «все плохо»?
В.Н.: Есть закон осознания и контроля. Только если вы что-то осознали, вы можете начать это контролировать и изменять. Пока этого не произошло, матрица контролирует вас. Вот человек: вся его жизнь грустная, депрессивная, 80% его воспоминаний со знаком «минус». Кажется, весь мир повернут к нему черной стороной. И он обречен жить в плену депрессии до тех пор, пока не осознает, что это родительская калька. Он будет все время искать в своих воспоминаниях подтверждение собственной гипотезы о том, что жизнь – не удалась. Ожидая от новых событий только негатива, он продолжит складывать угнетающие воспоминания в копилку своего «мрачного мешка». А если он осознает, что это заимствовано, то сможет хотя бы отчасти контролировать свои воспоминания и менять восприятие своей жизни.
НП: Получается, что память о себе – это огромная призма, которая создает наш окружающий мир. И большинство иллюзий (не фантастических, а жизненных) возникает вместе с воспоминаниями?
В.Н.: Есть, конечно, и фантастические иллюзии. Многие люди искренне верят, что их инопланетяне похищали для опытов. А другие верят, что родители их в детстве сильно обижали, и поэтому они такие несчастные теперь. Женщины верят, что мужчины их как-то специально выискивают, чтобы разочаровать в себе. Эти мифы, иллюзии, если хотите, работают только в том случае, если подкрепляются воспоминаниями.
ЗА ВАМИ ЗАХОДИЛА ГОРИЛЛА
Юристы хорошо знают, что самое сложное в оценке свидетельских показаний – их достоверность. Личные особенности человека, механизмы его внимания и памяти часто не способствуют установлению истины.
Один из эффектов назван «слепота перемены». Участников эксперимента останавливал незнакомец и спрашивал дорогу. После пятнадцатисекундного разговора между собеседниками проходили двое мужчин с большой деревянной дверью. В этот момент место незнакомца занимал другой мужчина, отличавшийся от предыдущего по росту и телосложению, одетый совершенно иначе. Ученых интересовало, все ли заметят подмену. Оказалось, что примерно половина участников исследования замену оппонента просто не обнаружила.
Эксперименты раз за разом показывают, что воспоминания человека включают процесс реконструкции и используются для воссоздания деталей события с точки зрения того, что должно было быть на самом деле. Мы видим и слышим то, что ожидаем, а не то, что было в действительности.
Недавно психологи повторили эксперимент Дэниэла Саймонса десятилетней давности под названием «Невидимая горилла», наглядно демонстрирующий особенности концентрации внимания человека. По классике, половина зрителей ролика, наблюдая за действием, не замечают, что перед камерой появился мужчина в костюме гориллы, постучал себя в грудь и не спеша ушел. И вот в Сети появился обновленный ролик. Проверьте собственную «объективность», посмотрите на сайте Youtube видео The Monkey Business Illusion.
НП: А откуда берутся эти воспоминания про инопланетян или родителей? Как можно помнить такие вещи?
В.Н.: Давайте начнем издалека. С детства. Наблюдая за развитием детей, мы видим, что память о себе – это то, что специально выстраивается во взаимодействии ребенка и его родителей, социального окружения. Поэтому в разных культурах воспоминания выглядят по-разному. Специальным образом организуя взаимодействие матери и ребенка, мы можем наблюдать в лаборатории, как взрослые учат детей рассказывать о себе (а рассказывать – это значит и помнить себя тем или иным образом, понимать, что важно, что не очень, что нужно запоминать, а что нет) и таким образом выстраивают личность человека.
А с другой стороны, родители живут не в безвоздушном пространстве. Они представители какой-то культуры, западные или восточные люди, ориентированные на материальное или духовное. То есть личность на начальном этапе выстраивается через память. Вообще индивидуалистическая личность начала возникать совсем недавно, где-то в XVIII веке. А до этого совершенно не было потребности создавать историю про свою жизнь.
Если вы вспомните что-то о себе, то кто будет главным действующим лицом в этой истории?
НП: Естественно, я.
В.Н.: Но если мы возьмем человека восточной культуры – китайца, корейца, индуса, пакистанца (я называю культуры, где уже были проведены исследования), то он будет рассказывать не о себе, а о других. Вернее, о себе через взаимоотношения с другими людьми.
Мы проводили интересное исследование. В нем участвовали китайские студенты, которые обучались в МГУ. Все они рассказывали истории из своего детства через других. Например, вспоминая, как в детстве бабушка покупала мороженое, а папа запрещал ей покупать, считая, что это вредно. Или совсем другой пример: «Я помню, что я заняла первое место на школьном конкурсе по математике». Это Я что-то делаю. Причем делаю что-то уникальное, яркое, что отличает меня от других, – так мы, европейцы, вспоминаем свое детство. Через память о себе культура выстраивает личность человека.
НП: Как же быть с воспоминаниями о зеленых человечках? Откуда и когда они возникают?
В.Н.: Это так называемые имплантированные воспоминания. Люди сами себе всегда и везде имплантируют воспоминания и корректируют их. Если в детстве личность выстраивается через память, то позже уже личность становится доминирующей и начинает подстраивать воспоминания под себя.
С одной стороны, нам нужно помнить то, что нам соответствует. Но с другой стороны, у этого механизма нет кнопки «стоп». Вспоминая, мы часто переигрываем. Это как с психосоматикой: мне не хочется идти на работу, и у меня поднимается температура до 38. А на следующий день мне хочется пойти в театр с подружкой, а температура не падает. То есть я решаю свои задачи на какой-то момент, но мой организм не понимает, что на следующий день уже можно расслабиться. Так же и с воспоминаниями. Скажем, мне надо только зависимость от родителей преодолеть, плеснуть ложку дегтя в мои воспоминания о золотом детстве. И я намеренно припоминаю не особенно приятную историю из детства. Этого достаточно, но процесс запускается: сначала была ложка, потом ведерко, потом бочка и так далее. В результате разрушаются внутрисемейные отношения.
НП: Это и есть имплантированные воспоминания?
В.Н.: Имплантированные воспоминания – это когда вы меняете, меняете картинки из прошлого и доходите до того, что создаете событие, которого вообще не было. Есть факторы, которые повышают успех имплантации. Например, если нам кажется, что это «могло быть» или «должно было быть». Или какой-то авторитетный человек нам говорит (те же родители), что это было. И конечно, если нам хочется, чтобы это было. При этом позитивное воспоминание очень легко имплантировать. Но если у вас нет клинической депрессии, то вам будет очень трудно имплантировать что-то негативное. Мы однажды пытались имплантировать неожиданный подарок и отдельно – прием горького лекарства. Воспоминание о полученном подарке удалось имплантировать всем участникам эксперимента. А вот историю про лекарства никто не воспринял как часть прошлого опыта. Есть и такой своего рода защитный механизм нашей памяти.
НП: Получается, что, изменяя память о себе, мы выстраиваем иллюзии счастья или горя, радостной или скучной жизни. Как же докопаться до объективной реальности? Бывают ситуации, когда возникают споры среди свидетелей одного и того же события: так все было или эдак? У каждого из свидетелей остается свое воспоминание. Как определить – какое верное?
В.Н.: Здоровые люди без патологических расстройств вспоминают прошлое, исходя из своих целей в настоящем. Иными словами, мы вспоминаем прошлое, а на самом деле описываем то, что с нами происходит сейчас. Если вам нужна истина – посмотрите запись с камеры видеонаблюдения.
НП: Так происходит всегда? При любом воспоминании?
В.Н.: Чаще всего деформация сценария происходит циклически и автоматически. То есть мы не отдаем себе в этом отчет. Если бы мы вели дневник, то могли бы это заметить, но в обычной жизни мы этого не делаем. Поэтому кажется, что воспоминания неизменны на протяжении всей жизни. Вот вспомните свой первый звонок в школе. Вам кажется, что вы сейчас вспоминаете так же, как и пять лет назад. Но оказывается, что даже такие воспоминания изменяются. Исследования по дневникам демонстрируют парадокс: чем дальше по времени событие, о котором мы рассказываем, тем в большей степени оно про настоящее, чем про прошлое. То есть психологу вы рассказываете не столько про детство, сколько про себя сейчас.
НП: Мы сами творим свои иллюзии. А может кто-то со стороны внедрить мне в память событие, которого на самом деле не было?
В.Н.: Что такое воспоминания? Это описание того, чего сейчас нет. И того, что, как нам кажется, было раньше. Самый простой вариант имплантации – представить событие максимально ярко и подробно. То есть приобрести этот ментальный опыт. А дальше пометить образ, который вы сотворили в сознании, как то, что с вами было на самом деле. То есть как бы переместить файл с информацией из одной папки в другую. Он лежал у вас в папке с надписью «фантазия», а теперь вы его переложили в папку «воспоминания». Например, я представила себе, что в меня влюбился принц. И это воображение. А можно сделать так, чтобы я переложила этот файлик в папку «воспоминания». И ведь разницы никакой нет. Скажем, вы покатались в белом феррари по побережью на самом деле, или только себе это представили, или просто посмотрели фильм и идентифицировали себя с героиней. После этого прошло десять лет, и вы об этом вспомнили. Получается, это три равных события.
Конечно, здесь есть вопрос адаптивности. Если я поверю во все свои фантазии, то я не смогу нормально коммуницировать с людьми и нормально жить. Но кто-то строит на этом почти всю свою биографию и умудряется быть успешным.
НП: А объективная память существует? Считается, что под гипнозом человек может вспомнить любой момент из своей жизни в мельчайших деталях. И это даже помогает ловить преступников…
В.Н.: К историям, когда под гипнозом удается вспомнить внешность преступника или воссоздать какие-то давно забытые подробности, я отношусь с максимальной критичностью. Недавно мы с моей аспиранткой экспериментально показали, что воспоминания очень сильно подвержены внешнему воздействию. Человек – социальное существо. И когда с ним работает авторитет, то, по-моему, возникают отношения «ребенок – взрослый». То есть «взрослый» (он же гипнотизер) какое-то воспоминание, как ему кажется, извлекает, а на самом деле не извлекает, а создает его вместе с клиентом. Его загипнотизированный пациент – «ребенок» – начинает придумывать что-то более или менее похожее на правду, чтобы угодить «взрослому». Это подтверждают не только мои опыты, но и другие специалисты. В таких состояниях есть возможность конструировать, додумывать то, чего не было. Не случайно во многих странах запрещено использование показаний, полученных под гипнозом.
Многие верят, что есть истинные воспоминания, они где-то лежат и мы можем до них докопаться. Но это не так. У нас в голове не сидит хроникер, который все записывает. Не потому, что это невозможно, а потому, что не нужно. То, что не маркируется как важное или значимое, – не запоминается.
НП: Эх, а так хотелось верить, что записывается все…
В.Н.: Зачем? А как потом искать в этом то, что нужно? Если вы не верите, что под гипнозом нельзя вспомнить все, то возьмите любую книжку, прочитайте ее, не учите, а просто прочитайте. А потом попросите ввести вас в гипноз. Думаете, что сможете ее повторить под гипнозом слово в слово? Мы можем с вами поспорить, что нет. С нашей жизнью то же самое. Просто за нами не ходит каждую секунду человек с камерой, который снимает, что было на самом деле, чтобы можно было свериться и узнать, так все было или нет. Удостовериться можно только в значимых фактах, которые оставляют следы: когда есть свидетели, перекрестные события, серьезные последствия и так далее. Просто есть иллюзия такая или даже мечта о том, что мы помним все.
НП: Скажите, а насколько реально имплантировать человеку воспоминания о приключениях? Вот, к примеру, я хочу вспомнить, как побывала в Париже, на Луне или на Марсе.
В.Н.: Это очень просто. У людей, которые занимаются психологией автобиографической памяти, есть все возможности для того, чтобы это сделать. Но есть вопрос – зачем? И вопрос в последствиях… Если ко мне придет человек и скажет, что он хочет помнить о том, что он был президентом России или посетил Тибет, что он съел тигра, – пожалуйста. Все возможно. Правда, с оговоркой: нельзя имплантировать что угодно кому угодно. Мне нужно пообщаться с этим человеком, понять, что он из себя представляет, какая у него личность, почему он этого хочет. После этого можно создать так называемое «драгоценное воспоминание». Это не сложно.
НП: То есть наш и без того иллюзорный мир можно дополнить еще и иллюзиями пережитых приключений?
В.Н.: Можно, но лично я пока еще предпочитаю поехать в Париж, а не просто помнить о том, что я там была.
