Эстер Перель. Право на «лево». Часть 2

• Право на «лево». Почему люди изменяют и можно ли избежать измен
• Эстер Перель
• Москва. «Бомбора», 2018

Публикуем отрывки из книги Эстер Перель

Читайте также: Эстер Перель. Право на «лево». Часть 1

Как повлиял интернет и смартфоны на наше отношение к измене? Об этом в своей новой книге размышляет практикующий психотерапевт Эстель Перель.

Определение неверности. Считать ли болтовню изменой?

Все хотят знать: «Какой процент людей изменяет?» На это ответить нелегко, ведь сначала необходимо разобраться с другим вопросом: «Что такое измена?»

Определение неверности крайне расплывчато, а в цифровую эпоху количество потенциально преступных связей растет не по дням, а по часам.

Считать ли болтовню изменой? Что насчет сексуальных текстовых сообщений, просмотра порнофильмов, вступления в сообщество фетишистов, тайной активности в приложениях для знакомства, платы за секс, танцев на коленях, массажей со счастливым концом, интрижек девочка-девочка, поддержания связи с бывшими?

Поскольку общепринятого определения неверности не существует, оценки количества измен существенно разнятся. Но какими бы ни были точные цифры, все соглашаются, что они растут. И многие указывают, что за этот рост ответственны женщины, которые быстро закрывают «разрыв неверности».

По данным исследований, количество женских измен подскочило на 40 процентов с 1990 года, в то время как количество мужских осталось неизменным.

Сбор данных осложняется простым фактом: когда речь заходит о сексе, люди лгут, особенно если этот секс запретный. Гендерные стереотипы живы даже под прикрытием анонимности.

Мужчинам свойственно хвастаться своими сексуальными победами и завышать их число, в то время как женщины обычно занижают число сексуальных контактов или вовсе отрицают их (что неудивительно, учитывая, что в девяти странах мира женская измена по-прежнему карается смертной казнью).

Сексуальная честность неотделима от сексуальной политики. Более того, мы все ходячие противоречия.

Хотя большинство людей утверждает, что было бы ужасно, если бы их партнер солгал об измене, в то же время они именно так и поступили бы, если бы изменили сами.

Количество положительных ответов на интересный вопрос «Изменили бы вы, если бы точно знали, что вас никогда не поймают?» и вовсе зашкаливает.

Но никакая статистика, насколько бы точной она ни была, не может дать нам истинное представление о неверности сегодня.

«За последние двенадцать месяцев вы вступали в связь с человеком, который не является вашим постоянным партнером?» Если бы определение неверности было таким же простым, как ответ «да» или «нет» на этот вопрос, моя работа была бы гораздо легче.

В нашу цифровую эпоху возможностей для флирта бесконечное множество. Сегодня многие имеют смартфон, а это означает, как выразился комик Азиз Ансари, что «вы носите в кармане круглосуточный бар для одиноких».

Интернет — великий демократизатор. Он дает равный доступ ко всем нашим запретным желаниям. Вам больше не нужно выходить из дома, чтобы изменять супругу. Можно крутить роман, лежа в кровати рядом с партнером.

Интернет сделал секс «доступным, дешевым и анонимным», как заметил исследователь Эл Купер. Все это применимо и к неверности. Я бы даже добавила еще одно слово: неопределенным.

Когда на место поцелуев пришел обмен эротическими фотографиями; когда час в номере мотеля превратился в ночной разговор в Snapchat; когда тайный обед оказался заменен поддельным аккаунтом на Фейсбуке, как нам понять, что считать изменой?

В результате количество тайных действий зашкаливает, в связи с чем нам необходимо переосмыслить свое понимание неверности в цифровую эпоху.

Кто проводит черту?

Определение измены кажется одновременно простым и сложным. Парам приходится устанавливать собственные границы.

Когда кто-то признается: «У меня был роман», — не возникает никаких споров о толковании. Когда вы застаете своего партнера в постели с другим или другой, находите компрометирующие письма или узнаете о многолетней параллельной жизни, все тоже довольно очевидно.

Но когда один партнер решает, что поведение второго можно считать предательством, а тот отвечает: «Ты все не так понял», «Это ничего не значило» или «Это не измена», — мы оказываемся на туманной территории.

Некоторые пары сразу определяют свои обязательства, но большинство предпочитают идти по пути проб и ошибок.

Отношения представляют собой лоскутное одеяло негласных правил и ролей, которые мы начинаем примерять на первом свидании. Мы намечаем черновые границы, решаем, что позволено, а что нет. Где я, где ты, где мы.

Можем ли мы развлекаться поодиночке или должны все делать вместе? Объединяем ли мы финансы? Ожидается ли, что мы будем посещать все семейные мероприятия?

Мы оцениваем наши дружеские связи и решаем, насколько они важны теперь, когда мы нашли друг друга. Мы сортируем бывших любовников — говорим ли мы о них? Храним ли их фотографии в своих телефонах? Оставляем ли в друзьях на Фейсбуке?

Когда речь заходит об этих внешних приложениях, мы понимаем, сколько сходит нам с рук, посмотрев на ситуацию глазами партнера.

• — «Ты не говорил мне, что до сих пор общаешься с той девушкой из колледжа!»
• — «Мы переспали уже десять раз, а ты до сих пор не удалил свой аккаунт в Hinge».
• — «Я понимаю, что он твой лучший друг и вы знакомы с детского сада, но неужели ему и правда нужно все о нас рассказывать?»

Так мы определяем границы и заключаем подразумеваемое соглашение. Чаще всего версии каждого из партнеров будут существенным образом различаться.

Реален ли виртуальный секс?

Киберпространство добавляет немало нюансов. Разглядывая голую задницу на экране, вы просто погружаетесь в храм своего воображения или же ступаете на опасную территорию предательства?

Для многих людей Рубикон пересекается, когда происходит взаимодействие — когда порнозвезда становится живой женщиной перед веб-камерой, а эротические послания не загружаются на анонимный аккаунт в Tumblr, а приходят на ее телефон от реального парня.

Что насчет виртуальной реальности? Считать ее реальной или воображаемой? Это важные вопросы, на которые мы как культура никак не можем дать определенных ответов.

Философ Аарон Бен-Зеэв небезосновательно утверждает: «Переход от пассивной воображаемой реальности к интерактивной виртуальной реальности в киберпространстве гораздо более радикален, чем переход от фотографий к кино».

Можно спорить относительно того, что именно реально и воображаемо, но отрицать алхимию эротики нельзя. Даже если мы согласимся расширить взгляд, чтобы включить все многообразие сексуальных проявлений, мы можем все равно разойтись во мнении относительно того, что они значат и куда относятся.