«Эмиграция — вторая жизнь»

Впечатления об эмигрантской жизни тем ценнее, когда ими делится виртуозно владеющий словом писатель. Дину Рубину любят и хорошо знают в России, Израиле и многих европейских странах. Ее ироничный, острый взгляд на свою личную судьбу и психологию российских эмигрантов помогает многое переосмыслить.

– Что помогло вам адаптироваться в эмиграции, справиться с творческим и жизненным кризисом, выстоять в условиях терактов?

— Знаете, следовало бы честно ответить: Господь Бог; или, если хотите — счастливая звезда, под которой родилась… Но полагаю — исходя из названия вашего издания — такой ответ вас не устроит. Поэтому постараюсь перевести эту абсолютную истину в иной ряд. Думаю, мне помогли: присущий от природы трезвый взгляд на реальность, гибкость, умение принимать обстоятельства такими, какими они предстают передо мной, и постоянная готовность к немедленному решению очередной проблемы. Кроме того, нам, писателям, помогает возможность жить одновременно в двух реальностях: буквальной ежедневной и второй — литературной, творческой. Мне, во-первых, никогда не скучно, во-вторых, даже в самые тяжелые минуты я знаю, что потом возьму у жизни реванш — на листе бумаги.

— Как меняется характер и привычки человека, уехавшего из России в Израиль? Какие черты российского менталитета не поддаются трансформации?

— Это бывает очень по-разному, ведь каждый человек на-особицу. Кто-то мгновенно включается в иную жизнь и уже бодро мешает с русской речью три новых слова, выученных вчера на курсах; такой человек сразу откуда-то знает, где дешевле помидоры, какую дополнительную ссуду дают в министерстве абсорбции, обладает целым списком нужных телефонов и имеет знакомого чиновника (познакомился вчера в автобусе) на бирже труда. Этот не пропадет никогда, хотя окончил девять классов средней житомирской школы № 8. Другой: кандидат наук, изобретатель, умница-энциклопедист, которому положены здесь особенные льготы и стипендия и еще бог знает что… болтается, как вот то самое в проруби, не зная, за что хвататься, теряя бумажку с адресом дома, в котором живет уже три месяца, и пока какая-нибудь добрая душа не возьмет его за руку и не приведет в нужное место, он будет мучаться, теряться и чуть ли не голодать. Я назвала вам два крайних случая. Между ними — океан историй и положений… Насчет российского менталитета — тоже очень по-разному бывает. Иной человек мгновенно усваивает новые «правила игры» — что носят, как разговаривают, как жестикулируют в новой стране; что пьют и чем потчуют гостей — это когда есть в характере человека артистизм, гибкость, переимчивость… А есть и такие, кто еще десять лет после переезда будет ходить в бриджах производства Пинской трикотажной фабрики и упрямо покупать в «русской лавке» бычки в томате. Видала я всяких.

Если же говорить об устойчивых стереотипах чисто «российских» представлений интеллигенции: это неукротимое желание во что бы то ни стало дать детям наилучшее образование.

— Что вы посоветуете тем, кто принимает решение — уехать или остаться? Главные критерии такого выбора.

— Ничего не посоветую. Я никогда не даю советы в подобных судьбоносных делах. Эмиграция — это перемена судьбы, перемена лица, воздуха, часто — любви, жены-мужа, детей… Это вторая жизнь, которая одному необходима до зарезу, а для другого — просто смертельна. Кроме того, во времена, когда я покидала Россию, я покидала ее навек и абсолютно — у меня забрали паспорт, квартиру, оставили двадцать килограмм на нос: «Гуляй, Вася, Бога нет!»

Сейчас все иначе: человек не обрубает за собой все нити судьбы. Иная ситуация… Покидать страну родного языка можно по разным причинам, но непременно серьезным: судьба детей, отвращение к унижениям, непобедимая страсть к перемене сюжета жизни… И так далее.