Загрузка...
Ирина: Добрый день. Меня привела к вам моя усталость от того, что врачи уже год не могут выявить причину моей головной боли. Я замучилась и устала ходить по разным кабинетам. Порой мне очень страшно.
Природа головной боли многогранна. Она может сопровождать различные психические заболевания, такие как депрессия или шизофрения, но Ирина не производила впечатления психически больного человека. Я сразу обратила внимание на ее тело: очень поверхностное дыхание, напряженные плечи и шея, усталое лицо, при разговоре руки большую часть времени беспокойно теребили края рубашки. Я стала расспрашивать ее о симптоме.
Анна Куликова: Какого характера ваша головная боль? Она давит или сжимает? Или есть еще какие-то ощущения? Как давно она началась?
И.: Она как будто давит изнутри, распространяется на лоб и виски. Началась около полутора лет назад, когда я перешла на новую работу, но беспокоила очень редко, помогали обезболивающие таблетки. Я связывала ее с излишней физической и психологической нагрузкой, ведь мне поручили достаточно ответственную должность, которая требовала больших навыков для того, чтобы с ней справляться. Пришлось очень многим вещам учиться прямо на рабочем месте. Последний год и нагрузки не такие сильные, а боль не уходит. Я пытаюсь отвлекаться, не думать о ней, но она возвращается снова и снова.
То, что Ирина пытается отвлекаться, замечательно. Ведь нередко само ожидание того, что что-то обязательно должно начать беспокоить или болеть, усиливает симптом в несколько раз.
А. К.: Расскажите, пожалуйста, о себе. Кто вы? Чем занимаетесь? Что нравится, что увлекает? Я вас не знаю как человека, было бы очень интересно с вами познакомиться.
И.: Сложно сразу ответить на этот вопрос, но я постараюсь. Мне 35 лет, я замужем, детей нет. Работаю в сфере экономики на крупном предприятии. Не могу сказать, что моя работа приносит мне удовлетворение, на выборе института в свое время настояла мама, так как она считала, что экономика – достаточно перспективная область, хотя меня привлекали творческие профессии – художник или визажист. Но мама правильно говорила, что этим денег на кусок хлеба не заработаешь, поэтому сейчас я ей даже благодарна за ее настойчивость. Да и профессия вроде ничего, привыкла. До сих пор живем с ней в одной квартире, так как у нас с мужем нет возможности переехать или разменять площадь. К тому же мама болеет в последнее время, не хотелось бы ее оставлять в одиночестве. Несколько месяцев назад начала заниматься в спортзале. В общем-то и все.
Меня насторожило то, как Ирина говорила о своей жизни: в голосе слышалась усталость, измученность. Да и постоянные упоминания о маме как о ведущей фигуре, которая оказывала влияние на выбор профессии, отсутствие здорового отделения от родителей и личностного взросления тоже вызывали некоторое опасение.
А. К.: А что вам приносит удовольствие?
И. (после паузы): Вроде занимаюсь спортом, это удовольствие. Могу почитать хорошую книгу, но быстро бросаю – на это не всегда есть время. Раньше часто встречалась с подругами, но в последнее время это происходит реже – у всех свои интересы, дети, не до посиделок. Да и у меня своих забот куча – работа, мать и муж, которые постоянно меня дергают, как будто беспомощные. Иногда даже домой идешь с плохим настроением, потому что после напряженного рабочего дня хочется отдохнуть, ни с кем не разговаривать, просто полежать в тишине и спокойствии. Но это просто невозможно в наших квартирных условиях, хоть замок амбарный вешай на дверь, все равно найдут, как достать со своими глупостями.
А. К.: А какие отношения у вас с мужем? В чем проявляется его беспомощность?
И.: Муж у меня «тюфяк», сама не знаю, зачем я с ним живу, привыкла, что ли, уже… Да и жалко, без меня он пропадет. Работает врачом в окружной поликлинике, тихий, спокойный, абсолютно не приспособленный ни к домашнему хозяйству, ни к жизни в целом. Мне иногда кажется, что мужчина в нашей паре именно я. Я решаю все хозяйственные вопросы, зарабатываю намного больше, чем он. Но и бросить его не могу – боюсь, что останусь одна и буду никому не нужной, а ведь мне очень хочется детей. Так и маюсь с ним.
А. К.: Я от вас часто слышу про вашу маму. Расскажите, какие отношения у вас с ней сейчас.
И.: Вы знаете, я очень люблю свою мать, хотя иногда она бывает просто невыносимым человеком. Она до сих пор относится ко мне как к маленькой девочке, дает достаточно настойчивые советы по поводу того, как мне жить. Порой меня это безумно раздражает, я могу ей ответить даже что-то резкое и неприятное. Но затем я чувствую себя не в своей тарелке, ощущаю беспокойство, стараюсь сразу извиниться. Ведь она в большинстве случаев права.
Чувство вины очень характерно для людей, которые находятся в созависимых отношениях. Созависимость – патологическое состояние сильной эмоциональной, социальной или даже физической зависимости от другого человека. Как правило, такие личности обладают очень низкой самооценкой, часто подавляют свой гнев или, наоборот, склонны к неконтролируемой агрессии. Для них характерны навязчивая помощь, сосредоточенность на других людях, игнорирование собственных потребностей, психосоматические заболевания. Нередко такое состояние формируется у людей, которые воспитывались в семьях, где один из членов страдал какой-либо зависимостью.
А. К.: Жили ли вы когда-нибудь отдельно от родителей?
И.: Нет.
А. К.: Что вы можете рассказать про вашего отца?
И.: Ничего особенного. Мама развелась с ним, когда мне было около десяти лет, она устала терпеть его пристрастие к алкогольным напиткам. До сих пор вспоминаю, как вечерами мы с ней ждали, придет папа пьяным или трезвым. Не уверена, что сейчас я готова обсуждать с вами все это. Просто могу сказать, что с отцом я не общаюсь и никаких чувств по отношению к этому человеку не испытываю, его как будто нет для меня. Мама пытается поддерживать с ним контакт, но ей это не всегда удается.
Я понимала, что работа нам предстоит большая. Мы начали с самого простого, но важного – научили Ирину распознавать свои чувства и не бояться их выражения. Ведь все это время создавалось впечатление, что она «как будто неживая» во всех своих проявлениях. Обучив Ирину навыкам релаксации через дыхание, поработав с доращиванием ее собственного «я», отделением ее от созависимых отношений, нам удалось восстановить гармонию в ее душе. Головная боль ушла на четвертой встрече, когда ее контакт со своими чувствами был восстановлен и ей удалось наконец-то соприкоснуться с затаенной обидой на отца, которая так долго стучалась в сознание. Встретив Ирину через семь месяцев после окончания терапии, я была приятно удивлена изменениями, которые с ней произошли: на меня смотрела молодая женщина с большими планами на будущее, которая не боялась проявлять себя.
