Что бы сказал Фрейд? Часть 2

Публикуем отрывки из книги Сары Томли

Что бы сказал Карл Юнг о вашем кризисе среднего возраста и покупке красного «Феррари»? Как бы Беррес Скиннер объяснил, почему вы не отлипаете от своего телефона? Хотели бы обратиться к Эриху Фромму за помощью в поиске настоящей любви?

Читайте также: Что бы сказал Фрейд? Часть 1

Это всего лишь шутка!

Будучи людьми, мы постоянно автоматически «считываем» реакции окружающих и отвечаем сообразно ситуации и собственным текущим нуждам. Но порой мы выбираем смешанное послание: например, словесная «шутка» на невербальном уровне оказывается далеко не шутливой. Так что происходит?

Перевод колкого высказывания в ранг «всего лишь шутки» или «дружеской насмешки» — классический пример пассивной агрессии, когда желание уколоть человека маскируется таким образом, чтобы визави не смог найти причины для жалобы или мести. Это, по сути, властная игра, которая выдает себя за дружеский обмен любезностями, и по этой причине некоторые люди более низкого статуса находят пассивную агрессию столь полезной. Если вы заявите своей начальнице, что она чрезмерно требовательна, бездумная диктаторша, вам придется паковать свои вещи. Но, если вы проигнорируете несколько ее писем и будете опаздывать на совещания, вы можете ее раздражать, но она вряд ли ответит вам больше, чем вскинутой бровью.

Это сбивает с толку!

Получатели пассивно-агрессивной «шутки» обычно сбиты с толку, что объясняет теория когнитивной оценки, предложенная автором познавательной теории эмоций Магдой Арнольд.

Она утверждает, что, когда мы сталкиваемся с людьми и событиями в нашей жизни, мы оцениваем, насколько благотворны или вредны они для нас, и это вызывает в нас определенную эмоцию.

Ричард Лазарус сделал следующий шаг, заявив, что тут происходит два процесса: мы совершаем познавательное суждение (первичная оценка) о том, что происходит и каков будет результат, и эмоционально реагируем (вторичная оценка), что дает нам иную форму реакции, основанную на чувствах. Хотя Лазарус назвал эти оценки первичной и вторичной, они возникают в произвольном порядке, так как единым источником мыслей и чувств выступает одно и то же событие.

Итак, суждения о событиях кажутся весьма простыми до тех пор, пока, прогуливаясь по улице, вас не обгоняет велосипедист, выкрикивая на ходу: «Привет! Отличная куртка, умник!». В ответ первичная и вторичная системы оценки дают сбой: ваша когнитивная система засчитывает комплимент, но вас только что назвали «умником» — это хорошо или плохо? Это был комплимент или нет? Вы обращаетесь за информацией к вторичной системе — чувств, а она словно совершает заезд на американских горках, от радости к унижению и обратно, замирая на общем чувстве замешательства. Система оценки дала сбой.

Поскольку мысли и чувства направляют нас в дальнейших действиях, когда они заходят в тупик, мы моментально перестаем понимать, что делать. Мы не в силах дать уместный ответ, так как не знаем, в чем он состоит. За этим может последовать состояние, когда вы лишаетесь дара речи, — это обычно для жертвы мимолетной пассивной агрессии.

Ладно, со мной все ясно, но что с ним?

Термин «пассивная агрессия» не очень стар, хотя вероятно, что такой стиль поведения существовал давно. Термин впервые предложили американские психиатры, которые столкнулись с несговорчивыми, враждебными, озлобленными солдатами, вернувшимися со Второй мировой войны. Они применяли стиль пассивного сопротивления и ворчливой уступчивости, а если с ними пытались поговорить открыто, всегда под благовидным предлогом отказывались от своих слов и поступков.

50 лет спустя психологи Теодор Миллон и Роджер Дэвис дали свое видение происходившего. Они предположили, что в действительности проблема пассивно-агрессивного человека — в переживании глубокого замешательства касательно себя и других, что до странности похоже на естественно строптивое поведение подростка. Оно обычно колеблется между требованиями большей независимости («Оставьте меня наконец!») и потребности в зависимости («Можешь подбросить меня до дома Бена?»). Похожее замешательство проявляется у пассивно-агрессивных личностей как яркий ответ на требования других людей, но в форме сопротивления. Это словно девятый вал амбивалентности, который замирает и одновременно обрушивается, и неудивительно, что «получатель» пассивно-агрессивного послания может испытывать столь же противоречивые чувства.

Аарон Бек, основатель когнитивно-поведенческой терапии (КПТ), предположил, что человек, проявляющий пассивно-агрессивное поведение, считает: прямое отстаивание своего «Я» потенциально катастрофично. Он убежден, что если открыто выразит несогласие, то рискует потерять независимость. Это парадоксально, ведь часто только не соглашаясь с другими людьми мы достигаем независимости. Поэтому он должен не согласиться, утвердить свою независимость, при этом вроде бы соглашаясь.

Бек говорил, что две ключевые мысли тут: «Никто не должен меня контролировать» и «Если я уступлю, то потеряю контроль». Вместе они обязывают человека не уступать, но при этом он может действовать, исходя из позиции вынужденной уступки.

Допустим, вы пассивно-агрессивны, а на сегодня запланирована встреча, которой вам хотелось бы избежать. Пока вы о ней думаете, мимо вашего стола проходит начальник и говорит: «Обязательно приходите!» И теперь вместо избегания встречи вам нужно найти способ не послушаться начальства. Возможно, вы придете, но опоздаете или забудете ноутбук, который требуется для эффективной работы в команде.

Что, если я пассивно-агрессивен?

По правде, почти все мы порой бываем пассивно-агрессивны, и обычно это происходит в ситуациях, когда мы очень хотим угодить людям или получить их одобрение, но в то же время боимся, что это чувство — проявление их контроля над нами. За этим стоит страх, утверждают психотерапевты, но Фрейд, скорее всего, возразил бы, что это ярость, гнев к чрезмерно контролирующей фигуре из вашего прошлого, которая настаивала, чтобы вы жили по ее правилам. Страх остановил гнев, так же как внешняя уступчивость останавливает страх. «Боже правый!» — воскликнете вы, в очередной раз ложась на кушетку.