НАША ПСИХОЛОГИЯ: Борис Юрьевич, помимо всеми любимого «Ералаша» вы начали снимать полнометражные фильмы («Крыша»), и сейчас на экраны выходит новый фильм «Между нот». Что вас на это подвигло?

БОРИС ГРАЧЕВСКИЙ: Я не то чтобы устал снимать «Ералаш», просто мне захотелось показать зрителям что-то новое. Я снимаю другие фильмы, пишу сценарии и стихи, вот самое последнее: «Звезды на небе, тысячи звезд, жизни страницы, полные грез, Грезы реальностью стать не смогли, звезды остались, а годы ушли».

НП: Грустно.

Б.Г.: Да, грустно… И мои полнометражные фильмы, хоть и начинаются весело, но заканчиваются грустно.

НП: Эта грусть появилась после многих лет веселого «Ералаша»?

Б.Г.: Не совсем, просто меня таким, какой есть, не знают. Я страшно любопытный к жизни человек. И это любопытство дает мне толчок к той или иной идее. Мне интересен мир, люди, интересна жизнь. И об этом я говорю, пишу, снимаю.

НП: Сегодня родители так заняты, что не могут уделить внимание своим детям, они живут своей жизнью или уходят в виртуальную реальность. Как быть?

Б.Г.: Родители были заняты всегда. И на детей им не хватало времени. Взрослые должны понимать, что если не будут уделять внимание детям, не будут интересоваться ими, знать, чем они занимаются, то их ребенок может оказаться на Крыше, как герои моего фильма. Героиня фильма, которую играет Мария Шукшина, говорит на собрании: «Вот вы знаете, с кем сидит ваш ребенок? Вы знаете?» Спросите себя об этом и вы.

НП: Менялось ли ваше отношение к близким, родным, окружающим?

Б.Г.: Конечно, менялось и меняется. Был период (мне было лет сорок), когда я мог сказать: «Я не подам тебе руки, ты негодяй!» Со временем мне становилось жалко этого человека, я начинал думать, зачем так сказал, старался оправдать его в своих глазах. Потом понял, что никто и ничто человека не перевоспитает. И стал тихо-тихо отходить от таких людей. С годами я начал звонить знакомым, друзьям и хвалить: какое потрясающее интервью, какой хороший фильм, как ты его здорово снял или как ты хорошо сыграл роль.

НП: Даже если это не соответствует истине?

Б.Г.: Да, и так тоже. Это очень важно, когда твои коллеги тебе о чем-то говорят. Самое главное – чувствовать людей. Можно размышлять и философствовать до бесконечности, а можно пойти по самому короткому и простому пути – как говорится, «устами младенца глаголет истина». Много лет назад на передаче «Кинопанорама» мы сидели с Эльдаром Рязановым, Александром Хмеликом и мальчиком из «Ералаша» Максом Сидоровым. Мы разглагольствовали о жизни, Рязанов заехал в какие-то жуткие дебри по поводу взаимоотношений, экрана, зрителей, детей. Потом он повернулся к Максиму и спросил: «А тебе понятно, о чем мы сейчас говорим?» Максим ответил: «Конечно, вы говорите про детство со смехом». Жизнь нельзя рассматривать однобоко, нет рецептов, мерок. Грабли могут вылезти и на самом ровном месте. Нужно восхищаться жизнью и получать удовольствие от нее.

НП: Как этого достичь?

Б.Г.: Человек должен жить в гармонии. И это касается всех сторон жизни, и сексуальной в том числе. Если ты проснулся утром, как говорил Зиновий Гердт, и у тебя ничего не болит, то ты умер. Гармония в том, что увидел утро и радуешься, что проснулся, тебя ждет работа, деятельность.

НП: А у вас было детство «со смехом»?

Б.Г.: У меня было замечательное детство, я рос под Москвой, в доме отдыха. Родители любили меня, они были очень разные. Мама – сдержанная, никогда не сюсюкалась, не говорила: «мальчик мой…» Она была не то чтобы суровая, но сдержанная. Папа – веселый человек, вечно танцевал, пел. Отец приучил меня к живописи, к классической музыке.

НП: Какой вы отец?

Б.Г.: Я очень демократичный папа. Но по опыту знаю, что свобода тоже должна быть до определенного предела. Главное в воспитании ребенка – уважение к его интересам. И ты обязан быть рядом. Но в любой момент может случиться так, что ребенок залезет тебе на шею. И надо здесь, конечно, искать грань. И как только вы увидите, что ребенок переступает ее, – тут же остановить.

НП: Часто слышишь, что «Ералаш» стал другим, раньше он был умнее. Так ли это?

Б.Г.: Все зависит от времени, в котором мы живем. Вот из последних серий – сюжет про Wi-Fi . Дети с учительницей отправились в поход и долго-долго ищут место для расположения палаток. Вдруг один из детей кричит: «Елена Петровна-а-а, по-моему, здесь Wi-Fi ловит!» Моментально все забывают про дела и с головой уходят в гаджеты. Это черты сегодняшнего дня.

НП: Это печально, что дети из-за современных технологий стали другими?

Б.Г.: Ну как быть? Жизнь стала жестче, информационный поток все выломил, и уже все сложнее удерживать внимание, особенно молодого поколения. С моей точки зрения, «Анна Каренина» уже покойник, потому что воспринимать в наше время сразу 72 героя невозможно. Это плохо, это печально, но такова жизнь. Сейчас молодежь все меньше читает книжки, потому что много других источников информации. В моем детстве были книжки, радио или диафильмы, телевизоры только появлялись.

НП: И из-за всех современных новшеств теряется глубина восприятия…

Б.Г.: Согласен, теряется. Умное кино может быть только по телевизору, в кинотеатрах его не посмотрят. Когда правая рука с пивом, а левая – на коленях подружки, то точно не до умного кино. Вы слышали, чтобы молодые люди пересказывали современные фильмы: «там пираты, там такой экшен» и так далее? Сегодня экшен не только в фильмах, но и в книгах.

НП: Получается, было одно поколение детей, которые выросли на «Ералаше», а сейчас поколение, которое смотрит на Кончиту Вурст?

Б.Г.: Дети, к счастью, все равно смотрят «Ералаш». Но они пьют сегодня страшный коктейль из жутких сочетаний. В современной жизни, прямо как в китайской кухне, намешаны разные вкусы – кислого, сладкого, соленого. Я понимаю, что такова реальность и мы бессильны.

НП: Как вы относитесь к психологии? Как ее используете в жизни?

Б.Г.: Когда прочел много лет назад самую популярную книгу Карнеги, то воскликнул: «И все? Я ведь это знаю!» Прекрасно понимаю, как с каждым нужно разговаривать. И вольно или невольно, конечно, использую все психологические штучки и приемы, когда работаю с людьми, у меня большой коллектив. В нем около десяти режиссеров, и каждый со своими «тараканами», к каждому необходимо найти особый подход. И все надо делать аккуратно, нельзя «ломать» талант режиссера, но и не следить, чтобы на башку не сел, тоже нельзя – ну прямо как с детьми!

НП: А вы верите в судьбу, высшее предназначение?

Б.Г.: Никогда у Бога ничего не прошу. Мне стыдно, но у меня это не получается. Как в анекдоте: «Один стоит у стены плача, просит мира, финансового благополучия и так далее. Его спрашивают: “А что вы для этого делаете и как давно?” Тот отвечает: “Я вот полвека молюсь”. – “А что вы чувствуете?” – “Ах, я чувствую, что разговариваю со стеной!”» Я не верю в судьбу и создаю свою судьбу сам, по крайней мере стараюсь. Я не фаталист, но в жизни бывает всякое.

НП: Чего вы боитесь?

Б.Г.: Боялся снимать кино, потому что знал, что есть люди, которые делают это лучше меня. Но я начал снимать, и страх ушел, потому что я это делаю для зрителей, и им мои фильмы нравятся. Ради этого стоит снимать кино.