Загрузка...
Вопрос долголетия довольно щекотлив. Все мы впечатляемся мудрыми столетними пастырями своих овец в горах или бойкими вековыми бабушками-путешественницами из благополучной Европы. Но характер впечатлений меняется, как только речь заходит о старении в России. О проблемах долголетия рассказывает социолог, профессор Высшей школы экономики Иосиф Дзялошинский.
Старость – не столько физиологическая, сколько социальная проблема. Возраст – это комплекс социальных ожиданий и требований, предъявляемых к человеку. В коллективном сознании закреплены некие метки – когда, по мнению общества, начинается старость. Известно, что в ответах на вопрос «В каком возрасте сейчас начинается старость?» в ходе исследований «Левада-Центра» 2005 и 2011 годов первый сгусток реакций давали сорокалетние. Чаще других среди сорокалетних говорили о наступающей старости люди без специального образования с невысокими доходами. Отвечая на вопрос «Какой возраст, на ваш взгляд, самый лучший?», 66% указали на отрезок жизни от 20 до 40 лет. Разброс мнений относительно «лучшего возраста» невелик. Это говорит о том, что, помимо физиологических, медицинских и прочих так называемых объективных факторов, есть еще и такой важный фактор, как принятые в обществе стандарты отношения к возрасту. В 2005 году усредненный ответ относительно возраста, в котором сейчас начинается старость, был «58 лет». В 2011 году среднее значение было 60 лет. При этом старость в нашем обществе имеет два назначения. Из них первое – исполнение роли деда/бабки, помогающих своим детям. А второе – приготовление к смерти, в том числе путем частичного ухода из жизни (инвалидность, старческие заболевания). Это означает, что человек, который собирается жить до 100 лет, как-то нарушает социальные ожидания и понимает, что после 60 лет его ничего хорошего не ждет.
Отношение к старости является продолжением отношения к жизни вообще. В девяностые годы мы проводили опрос для страховой компании. Выяснилось, что граждане готовы страховать многое, включая здоровье собак и кошек. Кроме собственной жизни. Один из респондентов выразился афористически: «Такую жизнь еще и страховать?!» Люди не ценят жизнь, поскольку она не адекватна их представлениям о счастье.
На первом занятии с новой группой студентов я обычно провожу тест, в ходе которого слушатели должны перечислить самые важные события своей прошедшей и будущей жизни. С описанием прошлого справляются все. А заведя речь о будущем, отделываются общими фразами типа «буду работать», «напишу книгу» и заканчивают где-то в районе 50 лет. Дальше – пустота. Россияне не хотят жить до 100 лет, это совершенно определенно.
Пожилые люди сегодня стараются до последнего держаться за рабочие места, ведь у нас считается, что с потерей работы теряется и сама возможность существовать хоть сколько-нибудь осмысленно и благополучно. У нас принято считать, что жизненное благополучие ты должен заслужить. Ты обязан быть успешным, сколько бы тебе ни было лет. Отсюда ощущение старшим поколением своей «второсортности».
Меж тем, если мы посмотрим на тех же путешествующих пожилых немцев или англичан, мы увидим в них бесспорное ощущение собственной значимости. Они в свои 70 ездят по миру, ходят на дискотеки и одеваются в такие вечерние наряды, что в них можно заподозрить даже эротический контекст. Попробуйте представить это у нас!
Как-то в Кабардино-Балкарии я познакомился с человеком, которому было 103 года. И на вопрос, как же ему удалось так продлить свою жизнь, он сказал: «Пойдем ко мне в сад». Во-первых, сад этот был на террасе на высоте нескольких метров. Каждый день он, возделывая его, поднимался туда по нескольку раз. А во-вторых, там было семь рядов плодоносящих яблонь. Первый ряд он посадил в 80 лет. То есть он нашел себе дело по душе, полезное и кропотливое. И он попросту его делал все эти годы. У человека должно быть какое-то важное дело, которое придает смысл его жизни и определяет чувство собственной значимости и собственного достоинства. И тогда он захочет жить долго.
