Брачный интернационализм. О женской эмиграции

Современная эмиграция из России в основном женская. Девушки и женщины бегут из страны, не видя перспективы для своей личной жизни. Внутри женской эмиграции выделяются два возрастных потока — 19,5 года и те, кому «за тридцать», у кого за плечами опыт неудачного замужества. Но во-первых, не все бегут из России. Не меньше хотели бы приехать к нам.

ЭТА ИНО-СТРАННАЯ ЛЮБОВЬ

Во время своей экспедиции в Сиэтл я встретила Мэри Беспальчиков, американку 32 лет, получившую свою благозвучную фамилию от русского отчима. Она вернулась на родину из России, куда сбежала с русским красавцем-акробатом еще восемнадцатилетней девчонкой, более десяти лет назад. Цирк в Америке, где не любят смотреть, как мучают животных, не самое популярное шоу. Но то был русский цирк, и то было самое начало перестройки, только что пал «железный занавес», и наиболее радикально настроенные представители Запада и Востока кинулись брататься, клятвенно обещая больше никогда не расставаться.

Мэри успела выучить русский язык, стать очень неплохим журналистом. И вернуться домой к маме, в Сиэтл, в родительское гнездо, безуспешно перепробовав все способы выйти замуж за русского: «Они все хотят выходить замуж за американок, чтобы уехать в США. А я хочу остаться в России!» Вернувшись в Сиэтл, она оставила несколько объявлений на многочисленных русскоязычных сайтах: «Молодая, красивая американка ищет русского, который бы ценил в ней талантливого и независимого человека и был снисходителен к ее неумению вести хозяйство».

СЕМЕЙНАЯ СОЛЯНКА (ЗАКВАСКА) ПО-РУССКИ

Наша модель семьи, по определению отечественного психолога Владимира Дружинина (1), сумасшедшая смесь домостроя и язычества. Мужчина в такой модели обладает невероятной властью и авторитетом, но всю ответственность он передает жене, матери. Основная его роль — инициировать семью, а семейная поденщина его уже не интересует. Отношения в семье напоминают схватку, которую выигрывает психологически или физически сильнейший. Никакие договоренности здесь не действуют, все разрешается через битье горшков.

Но и эта модель изменилась из-за войн, в которых мы физически потеряли огромные мужские популяции. В модели нашей семьи исчезла фигура отца, и уже новому поколению юношей пришлось занимать место ребенка. Так, говорят об инфантилизме наших мужчин. Репертуар актуальных для России моделей семьи расширяется. Россия стала страной, принимающей многонациональную миграцию. На Западной Украине модель семьи исторически находилась под влиянием протестантской и католической этики. При гораздо более низком уровне жизни в этой стране уровень разводов там остается ниже, чем в России. Приезжие с Кавказа импортируют мусульманские семейные принципы. Своя семейная модель предлагается иудаизмом. В Приморье — бум русско-китайских браков.

Нормальная модель семьи, как указала этнограф Маргарет Мид, предполагает, что основная ответственность за семью лежит на отце — как физически более сильном и социально принимаемом. Это не значит, что с женщины снимается всякая ответственность, но она пропорционально меньше. И хотя указание на единую норму может вызвать раздражение, безусловно, модель, в которой мужчина вытеснен из семейного круга, аномальна. Как сказал бы Жан-Поль Сартр, «прогнили узы отцовства». Зачать ребенка? Не проблема. Воспитывать детей? Никогда!

Удивительное статистическое совпадение: только 4% отцов-афроамериканцев участвуют в воспитании своих детей после развода (2). Такая же статистика по россиянам. Но те приучены долгой историей рабства к тому, что мужик — это бык-производитель и главная его задача — вламывать, не отвлекаясь, на плантациях. У нас основным неженским делом стали войны и революции.

ЧТО ПРИВЛЕКАЕТ АМЕРИКАНЦА В НАШЕЙ ПОХЛЕБКЕ?

Мужчине приятно же быть «сверху», приятно, когда тебе сразу отводится роль главного члена семьи, на тебя ориентируются, от тебя ждут благосклонности. А взамен предлагается уважение и благодарность. Чем больше я наблюдаю полноценные семьи, тем больше убеждаюсь, что русской и американцу удается создать сбалансированный вариант гармоничной семьи. Им удается интуитивно выйти на нормальную семью, в которой каждый получает столько прав, обязанностей и привилегий, сколько он может взять, не нанося вред другому и с ориентацией на другого. Мужчина в такой семье — главный, но он и ответственный за семью в целом. Женщина в этом смысле прикрыта, хотя на ней лежит груз обязанностей по уходу за детьми, к которым она больше привязана телесно и эмоционально.

Американский мужчина, переходя из модели равноправного партнерства в модель православной семьи, повышает свою относительную значимость. Ему делегируется больше власти и уважения, русская женщина снимает с себя непосильный груз ответственности и получает шанс на нормальную жизнь в семье с понятным для нее кругом забот — дети, кухня, дом, но с большим снисхождением, вниманием и поддержкой.

Но статистика по разводам американцев с русскими очень высокая. Что им мешает жить вместе? Они нашли друг друга, полюбили, деньги есть, что еще нужно?

Ответственность. Не надо путать романтические, любовные дуэты с семьей. Семья — это институт, построенный на ответственности людей друг перед другом. Семья — это двое плюс дети. То, что свобода — это огромная ответственность и высокая психологическая включенность в дела семьи, наши дамы осваивают с трудом.

Конкурсы красоты, стремление к внешнему лоску и достатку, гламурные журналы, которые тиражируют образ женского успеха, достигаемого в результате уловок и новых косметических средств. Какая тут любовь-отречение, жизнь ради другого, поиски своей половины?

Образ женщины-жертвенницы вытесняется образом женщины-игрушки, женщины-приза. Образ красивой, успешной, образованной, белокожей россиянки позиционируется как товар, который-де не оценили на внутреннем рынке. Брачные агентства и сами женщины наперебой рассказывают о достоинствах русских невест.

Исторически образ богемной красавицы, инфантильной эстетки сохранился с дореволюционных времен. Дворянские девушки всегда вызывали зависть. Стать содержанкой у богатого мужа — и теперь мечта многих россиянок, уставших от ежедневной борьбы за существование.

ЧТО ДАЛЬШЕ

Основной причиной женской эмиграции сейчас я бы все-таки назвала кризис отечественной модели семьи. Девушки еще не разочаровались в семье как таковой, но то, как жили их матери, их уже точно не устраивает.

Каков прогноз относительно пути, по которому будет развиваться семейная жизнь россиян? Это зависит во многом, как ни странно, не от частных выборов граждан, а от реальной семейной политики, которую будет проводить государство. Нужно понимать, что большинство людей (и не только в нашей стране) не в состоянии решать вопросы частной жизни самостоятельно. Они будут имитировать тот образ жизни, который им предлагается в СМИ или поощряется государством. Так, пока на нашем телевидении доминируют семейные шоу, цель которых, кажется, возбудить уставших после работы граждан, чтобы те прыгали в койку, не раздумывая, и… улучшали демографическую ситуацию в стране.

Я — сторонница нормальной семьи, построенной на отношениях иерархии, а не равенства. Курьез, но в период цунами разводов, которые захлестнули постперестроечную Россию, выжила семья с доминантной женщиной и мужем-подкаблучником, хотя это, конечно, карикатура, а не семья, но иерархическая структура оказалась более эффективной.

Идея равенства и партнерских отношений предполагает нивелировку отношений между людьми. Это довольно бедная, скучная модель, в рамках которой полнокровной жизни нет никому — ни мужчине, ни женщине, ни детям. Любая группа усредняет человека, в том числе и семья, тем более если она построена на принципах выравнивания. Нет эмоциональных стимулов для развития, стихии переживаний, которые в моем понимании и составляют страстность жизни. Нет горя, нет и радости. Нет ненависти, нет и любви.

Православная — для исключительно сильных особей, способных внутренне сохраниться при любых внешних невзгодах. Аутичная, в чем-то шизофреническая модель, где психика никогда не закончится и всегда доминирует над внешним миром. Католическая модель частной жизни — для умеренной публики. По своей структуре она совпадает с нормальной.

ЭПИЛОГ

Мэри снова видели в Москве, у памятника Пушкина, в старых кроссовках, в непогоду, в мятых юбках и с сумасшедшим блеском в огромных зеленых глазах. «Я приехала сюда на две недели или на всю жизнь! Я найду его!» Что-то подобное можно услышать и от наших американских женихов, кажущихся мне серийными самоубийцами. Необузданная эмоциональность русских женщин оказывает на них довольно сильное воздействие. После распада браков с русскими женами, после живодерских бракоразводных процессов и вереницы сеансов у психоаналитиков они все равно ищут русскую. «Это как неизлечимая болезнь, я не могу ее забыть!» «Я не могу избавиться от этого наваждения!» Иностранцы психологически «подсаживаются» на иглу ярких и тотальных образов, стимулируемых поведением сильных, неистовых людей из России.