Бестселлер Марии

Марию Константиновну Башкирцеву вряд ли можно причислить к гениям, но личностью она была, безусловно, незаурядной и очень талантливой.

Уточним, известность Башкирцева получила в первую очередь благодаря своему тысячестраничному «Дневнику». Обычному дневнику, в который она с двенадцати лет и до самой смерти записывала, как любая другая девушка того времени, мысли, переживания и события прошедшего дня.

Впрочем, нет. Дневник Башкирцевой не был обычным, так как огромным тиражом разошелся по всей Европе, имея оглушительный успех. И наверное, недаром английский премьер-министр того времени сэр Уильям Гладстон назвал его самой замечательной книгой столетия.

Нельзя сказать, что Мария недооценивала свои способности. Она хотела, чтобы ее дневник был опубликован. «Я завещаю свой дневник публике… Я представляю вам здесь нечто невиданное… Когда я умру, прочтут мою жизнь, которую я нахожу очень замечательной (впрочем, иначе и быть не может)», — пишет она без ложной скромности. Ее слова: «Ничего — прежде меня, ничего — после меня, ничего — кроме меня», — звучат достаточно высокомерно. (1)

Но надо отдать должное упорству и честолюбию Башкирцевой, так как феноменальному развитию своих способностей она в первую очередь обязана самой себе.

«У меня не было детства», — с полным правом записывает она в дневнике. Еще бы! Мария сама составляла программу своих учебных занятий, в которую входили математика, физика и химия, латынь и древнегреческий язык. Немецким, английским и итальянским она владела уже с детства, а французский язык был для нее родным языком, на нем она думала и вела свой дневник. В то же самое время Башкирцева страстно занималась музыкой. Разумеется, при таком «непрофессиональном» подходе образование ее, несмотря на многосторонность, отличалось крайней бессистемностью и отрывочностью. Но заносчивая и надменная аристократка уже в детские годы искала для себя занятия, не характерные для барышень ее возраста.

Да, Бог действительно даровал ей целую россыпь талантов. У нее был великолепный голос (сопрано), литературное дарование, способности полиглота, талант музыканта и художника. Ее картины выставлены в Третьяковской галерее и Русском музее, в музеях Парижа, Ниццы, Амстердама. У нее было знатное происхождение, она считалась редкой красавицей и богатой наследницей. А еще — она очень хотела стать знаменитой!

Всюду Башкирцеву окружали роскошь и всеобщее обожание. Мария жадно схватывала все новое и много училась — иностранные языки и философия, история и литература, музыка и пение — и во всем она хотела быть первой, потому что цель Марии Башкирцевой не выгодное замужество с графом или бароном, а ни много ни мало покорение мира!

Она чувствовала свое отличие от других представительниц прекрасного пола. «У меня женского только и есть, что оболочка, и оболочка чертовски женственна; что же касается остального, то оно чертовски другое», — так писала Мария в своем дневнике уже в 17-летнем возрасте.

В жизни Башкирцевой можно увидеть мистический элемент: судьба словно сопротивлялась проявлениям ее талантов. Как только девушка начинала достигать высоты, рок останавливал ее, чтобы не дать ей достичь гениального уровня. В 18 лет Мария начинает глохнуть, в 19 лет теряет свой уникальный голос. И начинает медленно умирать от туберкулеза. Но еще может рисовать, лепить скульптуры, игриво переписываться с Мопассаном, которому она хотела поручить издание своего «Дневника», но вскоре разочаровалась в знаменитом французском беллетристе, принимать участие в беседах изысканного общества писателей, художников, политических деятелей. Хотя нарастающие симптомы болезни никак не способствовали творческой или даже светской жизни.

В июле 1880 года она записала в дневнике: «…у меня такая боль между шеей и левым ухом, что можно сойти с ума». А в августе 1881 года: «Я не всегда слышу, что говорят мне натурщики, и дрожу от страха при мысли, что они заговорят; и разве от этого не страдает работа?»

В это время Мария уже знала, что приговорена и смерть не за горами. Но ощущение преждевременной гибели только придавало ей энергии и исключительной целенаправленности. Она торопилась успеть реализовать свои таланты. Как бы прощаясь с жизнью, Башкирцева начала писать большое панно «Весна», на котором молодая женщина, прислонившись к дереву, сидит на траве, погруженная в сладкие грезы.

Насколько богатой оказалась ее творческая и душевная биография, настолько же скудной представляется личная жизнь. Башкирцева так и не познала большой любви, хотя была готова и, что неудивительно для ее возраста, стремилась к ней. И под конец своей такой короткой жизни сама поняла этот факт: «Я нахожу, что с моей стороны было глупо не заняться единственною вещью, дающею счастье, заставляющею забывать все горести, — любовью».

Прогрессирующее заболевание туберкулезом не дало возможности ей отметить свой двадцать четвертый день рождения. Похоронена русская девушка Мария в самом центре Парижа на кладбище Пасси.

А теперь посмотрим на Башкирцеву психиатрическим взглядом.

Истерические психопаты всегда заслоняют людей с нормальной психикой, ведь они стремятся только к одному — чтобы выделиться. Если их жизнь складывается по независящим от них причинам трагично, то они в еще большей степени привлекают к себе внимание. Причем самыми различными способами: от социально позитивных (артистическое поведение) до социально негативных (вычурная одежда и поведение, демонстративные правонарушения). Истерические черты характера могут играть положительную роль только в сочетании с творческими достижениями, так как помогают быстрее добиться общественного признания.

Дневники Марии Башкирцевой полны самолюбования и стремления к «самодемонстрации». Отправившись, например, осенью 1876 года на Украину, Башкирцева лихорадочно расширяет свои знания по сельскому хозяйству, но только для того, чтобы «удивить кого-нибудь разговором о посеве ячменя или качестве ржи, рядом со стихом Шекспира или тирадою из философии Платона». Другими словами, снова привлечь к себе внимание, что так свойственно истерической личности.

Истеричкам, позволим себе такой эпитет в отношении Башкирцевой, свойственна склонность к обману. И проявления расстройства психики у Марии не стали исключением в клинической картине этого расстройства. Приведем один пример. Так, она, добиваясь славы всеми возможными (приемлемыми и не очень) путями, послала на выставку в Ниццу чужую скульптурную работу, выдав ее за творение своих рук.

Диагноз Башкирцевой — истерическая психопатия — в настоящее время звучит менее осуждающе: истерическое расстройство личности. Суть заболевания, разумеется, от этого не меняется, так как не существует «хороших» или «плохих» диагнозов, так же как нет «хороших» или «плохих» пациентов. Если бы Башкирцева страдала только психическим расстройством — истерией, то искусство (и живописное, и литературное, и вокальное) могло бы обогатиться еще не одним шедевром — в немалой степени благодаря именно патологическому складу ее характера, желанию показать себя, продемонстрировать окружающим все свои таланты.

Башкирцева напрасно боялась, что ее забудут потомки. В одном из музеев Парижа есть статуя «Бессмертие» скульптора Ланжепье. Красивый юноша держит свиток с именами художников, умерших молодыми и заслуживших посмертную славу. Среди имен только одно женское — Марии Башкирцевой.