Александр Демидов: «Все мужики хотят видеть в женщине маму»

Когда Александр Демидов пришел к нам на интервью, он скромно сел на краешек дивана, опустил глаза в пол, и начался серьезный разговор. Но после двух первых вопросов Александр, видимо, к нам привык, после чего интервью пошло очень весело. Все, что говорилось, сразу же изображалось. В итоге интервью превратилось в спектакль, в котором личность Александра заискрилась и заиграла как шампанское.

НАША ПСИХОЛОГИЯ: Когда вы работали над фильмом «Разговоры мужчин среднего возраста», читали ли вы какие-нибудь книги о психологии, о кризисе среднего возраста с точки зрения психологов?

АЛЕКСАНДР ДЕМИДОВ: У меня первая жена психолог, поэтому мне хватило пяти лет жизни с ней, чтобы узнать все о гештальттерапии, зависимостях и как с ними бороться. Я даже ходил к специалисту, читал соответствующую литературу. И могу сказать, что процесс, связанный с психологией и психологами, – это как выбор врача, тренера, инструктора. Есть море предложений, литературы, информации, но при этом выбрать то, что тебе поможет на всю жизнь, нельзя.

НП: То есть у вас не было семейного психолога, который консультирует семейные пары?

АД: У меня был личный психолог. Но на съемочной площадке мы сами себе психологи. Психология – это же тоже опыт какой-то, когда специалист в своем деле берет знания либо из своей жизни, либо из каких-либо тренингов, курсов и какой-то литературы. Мы захотели снять кино, допустим, как специалисты в этом направлении, и понабрались опыта за 17 лет творческой деятельности, спектаклей, гастролей.

НП: У нас ряд психологов анализировали ваш фильм и сказали, что очень интересно с точки зрения инфантильных мужчин.

АД: Я с вами не соглашусь, это не инфантильность, а искренность. Рассказы о каких-то вещах. С другой стороны, мужчины – большие дети. Все мужики инфантильны, боятся ответственности, хотят видеть в женщине сестру, маму, тетю, не знаю… Но все-таки категорически остаюсь при своем мнении.

НП: На сцене, в театре, у вас всегда масса юмора. Не происходит ли гиперкомпенсации, когда в жизни приходится после этого быть мрачным?

АД: Специально ничего не делается: вот сегодня я насмешил народ, теперь дома я буду грустный. Бывает, что пересмеялись, перехохотались, пришел домой после спектакля – и грустно. Или вчера, например, у нас были съемки, потом спектакль, потом делали какое-то обращение к кинорынку, и домой приходишь не то что грустный, а просто уставший. При этом мой ребенок, которому 2,8 года, совершенно не хотел спать, тут же завел меня, и мы прыгали и бесились.

НП: То есть это банальный миф, который вам не свойственен?

АД: Большинство актеров, которые на сцене позитивные, активные, наигранные, в жизни – болеющие, страдающие, пытающиеся ответить на вопрос «быть или не быть», ушедшие в разряд небритых лиц, грустных клоунов.

НП: Хотели бы вы что-то изменить в себе с психологической точки зрения, какие-то свои личностные качества?

АД: Я бы хотел бросить курить, перестать плевать на улице – это внешние проявления. А внутренние – я бы хотел успокоиться, а это и есть гармония в глубоком и широком смысле этого слова. Отбросить то, что тебе мешает успокоиться. Кстати говоря, к 40 годам более-менее с серьезными травмами я разобрался, а вот этой мелочи, которая накопилась, ее много.

НП: Каким-то специальным психотехнологиям обучались? Медитации, например?

АД: Я ходил к психологу, мы с ней с дыханием работали, мне это помогло.

НП: Телесно-ориентированная терапия?

АД: Да. Плюс я ходил к врачу, он пытался уменьшить мою тягу к алкоголю, хотел меня загипнотизировать, но у него не получалось. Еще раз говорю: «Это все нужно пробовать!». Реально, что я понял: если тебе не повезло с психологом, наставником, инструктором, то надо искать хорошего. У меня сейчас есть новое направление – меня Камиль отправил на «палки», это невероятная штука, когда можжевеловыми палками массируют вокруг позвоночника. Это достаточно болезненно, зато потом эйфория. А потом от эйфории переход в загруженное состояние, но вокруг ощущение жизни.

НП: С кем страшнее иметь дело – с глупыми людьми или с теми, которые всегда знают, кому, что и как делать?

АД: И с теми и с другими. Я комфортно могу себя чувствовать и с эрудированными, и развитыми людьми, и с глупыми. Жизнь меня научила быть гибким человеком.

НП: Становится ли вам легче, когда вы видите, что у других людей больше проблем, чем у вас?

АД: Скорее, я потом себя к этому привожу или свою супругу. Мне иногда бывает плохо, но я из этого плохо выхожу. Я занимаюсь любимым делом, я зарабатываю деньги, при этом не считая себя человеком, живущим в гармонии с собой. Все равно, если так посравнивать с коллегами по цеху, у меня все значительно лучше.

НП: Есть такое утверждение: «Нищие являются пылесосом вины»! То есть когда человек идет мимо нищего и подает ему деньги, ему становится легче. Вам легче становится?

АД: Нет, я просто с собой договорился. Я просто всегда болтался между: либо я даю всем, либо только бабушкам. А потом неизвестно, кто врет. Я помню, в метро сидел парень без ног (безногих очень много, они надевают какие-то телогрейки, военные – я в это не верю), всегда читал книгу, у него было написано, что он собирает на протез. И он всегда, я замечал, брал деньги у кого угодно и всем смотрел в глаза. Я ему безоговорочно верил.

НП: Был момент какой-то психотерапии лично для вас?

АД: Сначала я очень мучился. Это вина моя или что? Ему так плохо, а я вот сволочь. А с годами я стал все меньше и меньше давать. И если давал, то давал очень осознанно. Так же как и к смерти, болезни надо относиться конкретно. Я иногда научился отключать сердце. Например, у меня очень сильно больна одна из сестер-двойняшек, и, приезжая к ней в больницу, я понимаю, что, если я каждый день буду переживать за нее как брат, как человек, я сойду с ума. Поэтому я отключал сердце, со стороны можно даже назвать это равнодушием. Иногда – и очень часто – сердце нужно закрывать, и это лучше не только для тебя.

НП: Как вы относитесь к такому выражению, что все мы смертны, но не все из нас живы?

АД: Я периодически бываю мертвеньким, безусловно, и сам себя довожу до этого.

НП: Это к тому, что люди живут как биороботы! Люди, которые запрограммированы мамой, папой, социумом, телевидением, друзьями…

АД: Я не считаю себя биороботом, потому что я всегда в движении, процессе.

НП: А само осознание того, что человек смертен?

АД: Меня пугает. Кроме страха, ничего нет, и мы, кстати, с психологами по этому поводу работали.

НП: Что вы посоветуете почитать или посмотреть?

АД: Невероятную книгу Зощенко «Перед восходом солнца». Это человек, который писал смешные рассказы, который был закомплексованным, больным. В этой книге он пытается анализировать, откуда все это идет. Почему все великие умерли до 30 лет, а математики и философы прожили до 90 лет. На меня произвело очень сильное впечатление, многое стало понятно. Сейчас мне ребята посоветовали книжку Моэма. Он невероятно современен, я его сейчас читаю. Или наш любимый Довлатов, я прочитал у него все, сейчас мне интересно читать, как его воспринимали в то время, почему он именно такой был, почему стал популярным вот сейчас.